Глава 10 

После шумного, часто пасмурного, Ленинграда, долгого стука вагонных колес, и пейзажей, стремительно проносящихся за окном, дребезжащих чайных стаканов, военный санаторий в Ессентуках показался Марине настоящим райским уголком. Здесь все дышало утренней свежестью, цветы ласково блестели капельками росы, источая дивный аромат, птицы пели по- особенному, в траве прыгали совсем другие кузнечики, трава на газонах была сочных цветов и по-настоящему темно-зеленой, насыщенной хлороформом.

Все вызывало искреннее восхищение: и ровные дорожки в парковой зоне, и фонтаны, и спальный корпус, и спортивный городок, и... еще многое - многое. Девушке нравилась абсолютно каждая мелочь, и, глядя не нее, старшие Загудины были довольны радостью дочери.

— За двадцать дней тебе это еще надоест, — сказал Егор Михайлович.

— Нет, папа! Как такое может наскучить? — Марина обвела рукой вокруг себя и счастливо улыбнулась.

— Мне тоже понравилось, — заметила Татьяна Федоровна. – Здесь полезный горный воздух.

— И вода волшебная, — продолжил генерал. – Но все сразу мы сегодня смотреть не будем, надо оставить и на другие дни. И экскурсии предлагают интересные, вот сколько объявлений, — он кивнул на щит, находившийся у входа в столовую.

Они медленно шли по аллее в тени деревьев, проходя мимо очередного фонтана у здания первого корпуса.

— А какие экскурсии, папа?

— О, здесь места исторические. И в Кисловодск поедем, и в Пятигорск, и в Железноводск. Можем поехать и в Нальчик, в горы на лыжную прогулку, на озеро Рицу...

— Большой выбор! — удивилась и обрадовалась Марина.

— Ну, вот и посмотрим, что успеем.

— Я хочу поехать на гору Машук, где была дуэль Лермонтова, — сказала Татьяна Федоровна.

— Туда обязательно повезут, когда будем в Пятигорске, — заверил Загудин. – Даже в винные погреба можем зайти на дегустацию.

— Это не обязательно, — ответила Татьяна Федоровна.

— Но послушать лекцию о винах и посмотреть на редкую коллекцию - это не лишнее, — генерал остановился у скамьи и посмотрел на часы. – Время. Пошли на обед.

Огромный зал с большими окнами и красиво сервированными столами заполнился веселым гулом - отдыхающие через двое распахнутых дверей чинно входили в столовую и шли на свои места. Белые колонны, лепные потолки, белые скатерти и люстры отражались в больших зеркалах. По ковровым дорожкам бесшумно катились тележки, и официантки деловито осведомлялись о выборе блюд.

Загудин повел семью к столу у полуоткрытого окна в дальнем конце зала. По приезду, когда оформлялись документы, он отказался от отдельной генеральской комнаты, и сейчас убедился в правильности своего выбора: здесь, среди большого количества людей было интереснее. Исподволь взирая здешнюю публику, одетую в легкую одежду, он пытался определить - как эти люди выглядят в военной форме, кто они, из каких родов войск. Варианты могли быть самыми разными, но насчет худощавого усатого мужчины средних лет с заметными залысинами он нисколько не сомневался - это подводник. Загудин не раз видел такие бледные мраморные лица, подолгу находившиеся в дальних походах под лампами дневного освещения. И, похоже, что моряк тоже только что приехал сюда.

В ожидании официантки Татьяна Федоровна сразу занялась делом. Она взяла бланки заказов, меню на предстоящие дни и стала водить ручкой по белым листкам, отрываясь лишь для вопросов: «Люля-кебаб? Судак жареный? Баранина...». Выбор блюд на каждый день включал разные вкусы и привычки, но надо было выбрать что-то одно и поставить галочку в квадрате. Такие маленькие выборы теперь предстояло проводить два - три раза в неделю.

Генерал на все вопросы жены с улыбкой ответил:

— Ты сама знаешь мои вкусы. Даже, если мы ничего не напишем, столовая дает любое блюдо.

На эти слова Марина заметила:

— Зачем же любые. Давай, мама, я сама себе напишу.

Она взяла листок, изучая его сверху донизу, и при этом, вертя ручкой, мечтательно посматривая по сторонам.

Зал заполнился почти полностью и свободными оставались лишь несколько столов у выхода из кухни, откуда выкатывались, как маленькие вагонетки, тележки с уймой тарелок.

Марина поставила очередную галочку, зачерпнула ложкой ароматный борщ и оценивающе осмотрела контингент отдыхающих. За ближайшими десятью столами сидели мужчины и женщины лет сорока и старше. У колонны обедали два седых старичка в светлых пиджаках с орденскими колодками...  Двое вихрастых пацанов лет десяти, протестующе отодвигали от себя тарелки с молочным супом. Рыжая девчонка за столом у лестницы такого же возраста, как мальчики, вытаскивала грушу из компота.

Вздохнув, Марина принялась за второе блюдо - ромштекс с картофелем, и почему-то почувствовала себя немного обделенной. Люди вокруг были в прекрасном настроении, беседовали и улыбались, шутили и ощущали себя совершенно беззаботно. На Дальнем Востоке - в Белохолмске остались подруги. В Ленинграде есть несколько знакомых девушек в университете, - познакомились при поступлении - но их еще нельзя назвать подругами. А здесь, конечно, будет интересно, экскурсии и фильмы, но хорошо бы общаться и со своими сверстниками.

Мимо стола торопливо прошли две девушки - видимо, чуть не опоздали на обед, но по возрасту они были старше Марины лет на пять, и обрывок фразы - «И тебе найдем вариант мужчины...», не вызывал желания с ними знакомиться.

Марина допила яблочный сок, думая о том, что в таком большом санатории обязательно должны быть и такие выпускницы школ, как она, просто ей такие еще не встретились.

— Все пообедали. Пойдем, Егор? — спросила Татьяна Федоровна.    

— Да, конечно.

— И куда дальше?

— Пройдемся по парку, я там газетный киоск видел, и в номер.

Марина поднялась с места и, чуть обернувшись назад, стала придвигать стул к столу. Боковым зрением, впервые за этот день, она ощутила на себе чей-то взгляд и почувствовала, что не ошибается. Она подняла голову и ее глаза встретились с серыми внимательными глазами юноши, сидевшего через два стола от них. За это короткое мгновение девушка так запечатлела этот образ в своей памяти, что, уже выйдя с родителями на тенистую аллею, все думала о молодом парне. Какая-то неведомая крепкая струна отчего-то удерживала ее мысли только в одном направлении.

Сколько людей, самых разных - знакомых и встреченных впервые - проходит рядом с нашей жизнью.  Большинство из этого потока лишь слабой искоркой задевают наше сознание, запечатляются на крошечные доли секунды и навсегда исчезают из памяти, продолжая свой путь неизвестно куда и зачем. Те же образы, которые часто бывают с нами, навсегда остаются в нас, и при воспоминании чего-то характерного, присущего только им, отображаются перед нами во всех многочисленных видениях. Но бывает и так, что человек увиден лишь единожды, но запомнен навсегда. Что же побуждает память крепко впечатать в свои необозримые хранилища именно этого индивидуума? Причин к этому неисчислимое множество. Это яркий талант; настоящие, вырезанные алмазным резцом, черты характера; неповторимость и индивидуальность; солнечное добро; духовная красота; высокая человечность; глубокие знания; неиссякаемый оптимизм... Мимо таких людей невозможно просто так пройти по жизни мимо. Они озаряют всех лучами своего бытия.

Но есть еще одна причина, кажущаяся первоначально незначительной, по которой запоминается встреченный человек: это разные добрые чувства по отношению к нему, начиная от дружеского притяжения. Очень часто человек не в состоянии сразу же ответить себе на простейшие вопросы: почему его память запечатлела тот или иной факт, предмет, событие, человека. Ведь субъект не тренировал специально память что-либо записать или вычеркнуть. Так, является ли человек полным хозяином своих мыслей? В том то и дело, что далеко не всегда, как и не всякий человек способен контролировать свои мысли и эмоции.

Марина что-то автоматически ответила на вопрос матери и, услышав удивленное  восклицание, переспросила:

 — Что, мама?

Татьяна Федоровна удивленно взглянула на дочь и, пожав плечами, сказала:

— Послезавтра есть экскурсия в Кисловодск и мы думаем поехать ли туда или посвятить этот день лечебному корпусу. А ты говоришь «Не знаю». Мариночка, папа брал эти путевки, чтобы ты отдохнула перед учебой...

— Давайте поедем, — Марина непроизвольно оглянулась назад, потом перевела взгляд на боковую аллею.

Среди деревьев и аккуратно постриженных кустарников медленно прохаживались отдыхающие. На многочисленных скамьях сидели читающие и любители шахмат. Аромат цветов смешивался с запахом травы и легкой пелены духов.

— Ты кого-то ищешь? — Татьяна Федоровна пытливо посмотрела на растерянную девушку.

— Да кого я могу искать? — с деланным равнодушием ответила Марина. – Я здесь так же никого не знаю, как и вы.

— А я уже нашел! — сказал Егор Михайлович и направился к газетному киоску.

— Возьми мне «Огонек», пожалуйста, — спохватилась Татьяна Федоровна. А тебе, Марина, ничего не надо?

— Нет, у меня есть что почитать.

— Знаешь, к концу отдыха всегда появляются новые приятели, чудесные знакомые, но, к сожалению, приходится уже уезжать. А иногда мы встречали и наших знакомых по службе. У папы все-таки целая армия была.

— А теперь еще больше людей.

— Да, — согласно кивнула мать. – Целый округ, и такой высокой категории.

— Как удачно все сложилось, мама! Как мы вовремя переехали в Ленинград! Такой красивый город, университет. Золотой у нас папа.

— Правильно говоришь, золотой человек. Беречь надо отца, сутками на службе пропадает. И так всю жизнь.   

— Поэтому ты и не работаешь?

— Да, дочка. Семья - и есть моя самая любимая работа.

Егор Михайлович подходил с толстой пачкой газет и журналов. Он поднял ее над головой и издалека громко сказал:

— Даже местные еще в киоске остались. Почитаем, чем живет сейчас Кавказ. И тебе, Марина, взял, держи «Литературку», — он полистал пачку со свежей типографской краской. – Возьмите, сами разберетесь.

Семья двинулась дальше по парку в поисках свободной скамьи. Они прошли мимо киноконцертного зала, фонтана, галереи с минеральной водой, теннисного корта. Остановились возле большой цветочной клумбы, понаблюдав некоторое время за яркими бабочками, шмелями, пчелами и игривыми стрекозами. Невдалеке от этой разноцветной палитры они и нашли, наконец, зеленую лавочку в тени высокого клена...

Когда начался ужин и Загудины подошли к своему столику, Марина неожиданно попросила мать поменяться с ней местами.

— Какая разница? — удивилась Татьяна Федоровна.

— Я буду первой нашу официантку видеть, и окно здесь ближе.

— Садись.

Егор Михайлович никак не среагировал на эти перемещения, дочитывая небольшую заметку в «Красной Звезде».

Теперь Марина видела столик, где во время обеда сидел запомнившийся ей юноша. Пока за тем столом сидели два солидных мужчины: один с широким румяным лицом, второй - с толстыми складками на шее и лысой отблескивающей головой. Наступил черед чая с ватрушками, и в это время к своему столику подошел тот самый парень. Он был не один, - впереди шла и затем села спиной к Марине женщина, похожая на строгую учительницу, с высоко поднятой головой.

Марина отхлебнула из стакана, наблюдая, как юноша рассматривает листок с бланком заказа на следующие дни. В это время его можно было спокойно разглядеть и дорисовать те черты, которых пока не хватало в образе, сфотографированном несколько часов назад.

Обычный юноша, высокого роста, с русыми волосами, зачесанными на правую сторону. Прямой нос, упрямый подбородок с ямочкой посредине. Марина безотчетно рассматривала молодого человека, слегка удивляясь тому, что старается хорошо запомнить его черты. В это время парень что-то сказал женщине напротив и перевел свой взгляд вперед - на Марину. Их глаза встретились и в эти несколько секунд девушка ощутила необыкновенное легкое тепло от этого серого сверкающего потока света, несущего    с собой спокойствие и уверенность. Это ощущение не было похоже ни на робость, ни на неловкость, ни на тревогу. Что-то совершенно непонятное, как неслышное дуновение ветерка, коснулось девушки. Глаза молодых людей познакомились раньше них самих и еще не раз встречались на протяжении ужина, заставляя не замечать ни времени, ни окружающих людей.

На следующий день во время завтрака мать заметила перемену в поведении дочери и легкий румянец на ее щеках.

— На тебя чудесно влияет местный климат, — Татьяна Федоровна съела кусочек омлета и продолжила: — А водичка еще лучше поможет укрепить здоровье.

— И грязевые ванны, и массаж, и бассейн, — с улыбкой прибавил Егор Михайлович. – Вот,  после завтрака и пойдем знакомиться.

— С кем это? — удивилась Марина, думая о своем.

— С ним самым, Мариночка... С лечебным корпусом. Кладовая здоровья, тебе понравится.

И начались разнообразные процедуры. Длинные широкие коридоры с многочисленными дверями с обеих сторон, за которыми были ванны, массажные кабинеты, души, тренажеры, гимнастические залы, кабинеты врачей. В этой «Кладовой здоровья», как сказал Загудин, было все для лечебного  отдыха. По ковровым дорожкам неслышно ходили десятки магов и чародеев здоровья в белых халатах и с приветливыми добродушными лицами. А в какой-то сотне метров от этого дворца находились бюветы источников со знаменитой водой «Ессентуки-17» и «Ессентуки-4», укрытые под сводами старинной беседки «Ореада».

После завтрака сотни отдыхающих с сумками и санаторными книжками устремились к минеральным источникам, в лечебный корпус, на спортивные площадки и разнообразные экскурсии, которыми здешние места чрезвычайно богаты. И сколько народа не входило в здание лечебницы, в длинных уютных коридорах с красивыми репродукциями картин, и у дверей кабинетов не было очередей и излишней суеты. У каждого посетителя в книжке было записано время посещения процедур и все выполнялось достаточно четко, как в хорошо отрегулированном часовом механизме. А механизм этого курорта, к слову сказать, кроме нескольких непредвиденных остановок, работал на здоровье людей еще с восемьсот третьего года.

Врачи назначили генералу достаточно много разных лечебных действий, лишь только пролистали его толстую медицинскую книжку. Расписали половину санаторной книжки и Татьяне Федоровне. Всмотревшись во все эти записи, Марина воскликнула:

— Папа! Мама! Мы так никуда не попадем! Вот, посмотрите, что у меня. Минеральная вода, пешие маршруты номер один и два, — она полистала свою книжку. – Спортивная площадка, душ Шарко. И  все! А у вас? Ого!

— Марина, папе надо, действительно, подлечиться, — осторожно начала мать. – Когда еще будет такая возможность...

Егор Михайлович улыбнулся, сверкнув золотым зубом, и примирительно сказал:

— Мы все с вами успеем. В дни экскурсий ограничимся водичкой и физической зарядкой. Марина, увидишь даже больше, чем предполагаешь. К тому же начальник санатория будет нам выделять гостевую «Волгу», когда надо. 

— Тогда хорошо, — успокоилась дочь.

— А сегодня после обеда начнем наш первый поход - мы еще город не видели. Как, согласны?

— Согласны, – ответила жена, а дочь слегка кивнула и спросила: — Я выйду из корпуса раньше  вас. Где встретимся и когда?

— Подходи к столовой перед обедом, — Егор Михайлович взглянул на часы. – Пора нам, Татьяна.

Марина со словами «Провожу немного» пошла вместе с родителями по коридору, и, когда те скрылись за дверями своих кабинетов, медленно повернула назад к выходу. В фойе она остановилась в размышлении, посмотрела на стены в поисках правильного решения - чем занять время, целых четыре часа. На правой стороне висел портрет хирурга Разумовского, на левой - известный символ кавказского курорта «Орел, терзающий змею».

Первое, что пришло в голову - посвятить это время чтению на свежем воздухе, но идти в спальный корпус за книгой не хотелось. Мелькнула мысль, что неплохо было бы записаться в санаторскую библиотеку, к тому же санаторная книжка была теперь всегда при ней.

Побродив между книжными полками, Мартина убедилась, что здесь очень большой выбор литературы, и даже новые номера «Невы», «Авроры», «Роман-газеты», «Иностранной литературы», которые шли нарасхват в библиотеках Ленинграда, а здесь лежали на полках, хотя, судя по корешкам, их прочитало уже немало людей. «Может, повезло, а, может, библиотека получает много экземпляров», — подумала Марина и, выбрав себе самое, по ее мнению, интересное, поставила пять подписей в книжной карточке.

На ближайшей к библиотеке аллее она удобно расположилась на свободной скамье и раскрыла роман Пикуля «Двадцать три ступеньки вниз». То произведение, о котором она не раз слышала в университете, теперь было в ее руках. Разговоры, статьи о романе в «Литературке», и вот теперь текст романа перед ее глазами.

Марина уже знала, почему роман о царе Николае Втором назывался именно так. Двадцать три года царствовал царь и двадцать три ступеньки вели в тот самый подвал, где его расстреляли со своей семьей. Она знала и то, что роман вызвал разную, порой полярную, реакцию у разных людей, и слышала совершенно отличные друг от друга оценки. И громкие восклицания «Вот как грохнули царя - кровопийцу!», и тихое сожаление «Зачем семью то убили!». В университетских коридорах чаще всего слышалось: «Как детей жаль! Молодые девушки, больной мальчик...».

Она увлеченно листала страницу за страницей и, углубившись в чтение, не сразу обратила внимание на тихое покашливание. Робкий тихий голос спросил:

— Девушка, разрешите здесь приземлиться?

Марина подняла голову и встретила взгляд доброжелательных серых глаз. Ее веки удивленно приподнялись, она никак не ожидала встретить здесь этого юношу, парк такой огромный. Она придвинула книги и сумку ближе к себе, освобождая место.

— Да, конечно, садитесь.

Парень осторожно сел в метре от девушки и, заметив, что она по-прежнему смотрит на него, добродушно улыбнулся.

— А я вас видел уже раньше, в столовой.

— Вы наблюдательны, — похвалила Марина. – И я видела вас, мы недалеко сидим друг от друга.

— Чудесно, мы с мамой только три дня здесь.

— Я тоже с родителями, и тоже приехали два дня назад.

— О! Значит, все впереди. Доска объявлений вся в экскурсиях, глаза разбегаются, я ведь первый раз здесь.

— Интересно, как все сходится. Я тоже здесь никогда раньше не была.

— Хотел бы быть вашим экскурсоводом, но пока мало знаю об этих местах, только из книг школьной программы.

— Каких? — заинтересовалась Марина.

— «Герой нашего времени», «Ходжи Мурат», «Анчар», поэма «Кавказ»... Да, мало-ли...

— Значит, хорошо учились.

— Да, хвалили... Что-то мы беседуем безымянно. Как вас зовут?

— Марина.

— Очень хорошо. А меня Николай.

— Вот как. А я сейчас о вашем тезке читаю.

— Как это? Что за тезка, у меня их много.

Марина показала титульный лист, на котором виднелись Зимний дворец в тумане и большой дом на Урале - последнее пристанище последнего императора.

— Это роман Пикуля, может быть,  слышали «Двадцать три ступеньки вниз»?

— Слышал, но пока не читал. В университете ребята говорили...

— В университете! — воскликнула Марина. – Вы тоже учитесь?

— Да, конечно. Что, не похож на студента?

— Почему же не похож, очень похожи.

— Я уже на второй курс перешел, — в голосе послышались нотки некоторого превосходства.

— А что за университет?

Николай выпрямил спину, кашлянул и с явно выраженным чувством собственного достоинства ответил:

—Ленинградский государственный университет.

— На Васильевском острове?

— Да.

— На Университетской набережной?

— Ну, да.

— Недалеко от первого здания Академии наук?

— Правильно. Что, бывали в Ленинграде?

— Я там живу, на Суворовском проспекте, и с первого сентября буду учиться в этом же университете, — Марина с улыбкой смотрела за реакцией нового знакомого.

Николай покраснел, захлопал ресницами и откинулся на спинку скамьи, потом расхохотался и шлепнул себя ладонью по колену.

— Какой я хвастун! Здорово, что мы живем в одном городе, не ожидал такого чудесного совпадения.

— Почему?

— Это невероятно: встретить такую замечательную девушку, да еще из одного города и из одного места учебы.

— Замечательную, — удивленно повторила Марина. – Вы ведь меня впервые видите и не знаете...

— Знаю, — не согласился Николай. – Вы какая-то необыкновенная, в вас есть что-то особенное... Что это мы разговариваем на «Вы», хотя и одного возраста! Марина, не против обращения на «Ты»?

— Нет, Николай. Хорошее у тебя имя. А ведь когда то запрещали этим именем называть детей, сразу после революции. Чтобы ничто не напоминало о царе. Зато в избытке были Октябрины, Владлены, Домны, Революции.

— Это, наверное, твоя будущая профессия, — предположил Николай.

— Угадал, верно. Я, действительно, поступила на филологический факультет. Конкурс был высокий, но теперь все позади, почти месяц отдыха.

— А я учусь на втором курсе географического, тоже интересно.

Марина посмотрела в дальний конец аллеи, туда, где между деревьями виднелось синее небо с белыми кучевыми облаками и мечтательно произнесла:

— Дальние путешествия, неизведанные маршруты, новые открытия, разные страны. Как это должно быть увлекательно - посещать белые пятна планеты.

— Да, это здорово, Марина. Только белых пятен, уже, считай, не осталось. Мне с детства нравились рассказы о путешественниках... Может, у нас и школы где-то рядом находились? — с надеждой спросил Николай.

— Нет, — Марина отрицательно покачала головой. – Я училась на Дальнем Востоке, в Белохолмске.       

— Ого! Так далеко! Значит, ты недавно в Ленинграде.

— Да, мы в этом году переехали, отец - военный.

— У меня тоже военный. Видишь, как много у нас сходится.

— Это и немудрено, ведь санаторий министерства обороны.

— Говоришь, школа - на востоке, а как там уровень обучения, как учителя? — в голосе чувствовалось некоторое беспокойство.

Марина поняла, что Николай в какой-то степени сомневается в той подготовке, которую может дать Белохолмская десятилетка, находящаяся в далеких от цивилизации краях и поспешила его успокоить.

— Учителя - жены офицеров, с хорошим образованием. Наши ученики выезжали на разные олимпиады. А я несколько лет и две первые четверти десятого класса училась в Москве у бабушки. Она у меня учитель русского языка и литературы.

— Ну, тогда другое дело, с учебой справишься.

— Я и не сомневаюсь.

Они немного помолчали. По аллее прошли несколько пар, направляясь в сторону столовой, и Марина торопливо взглянула на часы.

— Не опоздать бы, я договорилась с родителями встретиться возле столовой.

— Можно, я тебя провожу? — Николай поднялся со скамьи.

— Пойдем, тебе ведь тоже туда, время обеда.

Марина взяла свои книги и они медленно двинулись по аллее среди игривых солнечных бликов, пробивающихся через густую листву, и легкий теплый ветерок выплескивал из ярких клумб потоки цветочных запахов. Николай оказался почти на голову выше, стройным и подтянутым. Глядя на его спортивную фигуру, Марина не смогла сдержать вопроса:

— Николай, а почему ты не пошел в военное училище? Все военные тоже своего рода путешественники по разным гарнизонам. И отец у тебя...

— Вопрос понял, — остановил ее Николай. – Ничего тут мудреного нет. Географический - это мой выбор, отец отнесся к нему с пониманием, не останавливал. Да и не тянет меня в шинели ходить.

— А мой брат, как мне кажется, пошел бы по военной линии, если бы он у меня был. Но у нас в семье нет мальчиков, есть еще старшая сестра.

— Нас в семье двое братьев. И мать с детства твердила, что отец за всех уже отслужил. Но старший брат пошел в военное училище, сейчас - офицер... А я по характеру - путешественник, поэтому и в географическом.

Подошли к фонтану, возле которого становилось все больше народа, и из боковых аллей выходили все новые пары и целые семьи с детьми.

— Все дороги ведут в Рим, — усмехнулся Николай. – А в санатории - в столовую.

Среди многочисленных отдыхающих Марина, наконец, отыскала взглядом родителей, стоявших у киоска сувениров, и помахала им рукой.

За обедом Татьяна Федоровна посмотрела на дочь, обменивающуюся улыбками со своим знакомым, и спросила:

— Кто это, Мариночка?

— Это наш земляк из Ленинграда. Представляете? Познакомились возле библиотеки, и такое совпадение.

— Интересно, и кто он?

— А дальше совпадения продолжаются. У него отец - военный, и учится он тоже в университете, на втором курсе географического факультета.

— Что ж, серьезный, на первый взгляд, молодой человек, — Татьяна Федоровна сделала попытку обернуться, но вовремя спохватилась.

Егора Михайловича заинтересовала другая сторона этого знакомства.

— А кто отец по званию? Как его фамилия?

— Не знаю, — Марина пожала плечами. – Какое это имеет значение?

— Интересно, может знаю офицера.

— Ладно,  узнаю при разговоре, — девушка допила гранатовый сок и поспешно поднялась со стула. – Я вас на улице подожду, у фонтана.

Она поправила светлое платье с синими кружочками и через мгновения скрылась за распахнутой дверью.