Глава 13 

     Хорошо, когда что-то запланировано и это «что-то» удачно сбывается и выполняется. А если не сбывается, и с самого утра, и даже сутками все идет наперекосяк? Ничего хорошего в этом, конечно, нет. Но бывает так, что события становятся вообще непредсказуемыми, с неожиданными отклонениями то в плохую сторону, то в хорошую. Понятно одно — человек живет планами и ожиданиями, и, естественно, ожиданиями лучшего. Он внутренне готов к любой ситуации, к любому плохому развитию событий. Но все же каждый надеется на что-то хорошее и доброе, на некую чудесную сказку. Надежда всегда выглядит прекрасной, лучезарной, искристой, радужной, великолепной и обладающей всеми теми эпитетами, что, превращаясь в реальность, в общем, и называется маленьким человеческим счастьем.

У Берестова начинался самый обычный день и ничего необычного, войдя в штаб округа через третий подъезд, он не ожидал. Он еще не знал о том, что его ожидает череда интересных встреч, о которых трудно было догадаться накануне.

Сначала утром позвонил Петр Иванович Сиваков и попросил зайти к нему. Он усадил Берестова напротив себя и долго расспрашивал его о том, как себя чувствует генерал, какие поручения адъютант будет выполнять сегодня, какие взаимоотношения с семьей, планы офицера на будущее. При этом Секретарь Военного Совета листал свои записи в рабочей тетради, переворачивал листки календаря, брал в руки то красный карандаш, то чернильную авторучку, и, наконец, в очередной раз спросил:

— Так ты говоришь, Вадим, что генерал через два дня выйдет на службу.

— Да, конечно, он сам это говорил сразу по приезду.

— Хорошо, хорошо. Да, я так и думал, — Петр Иванович встал, прошелся по кабинету и посмотрел в окно. — Действительно, как может твой начальник не выйти к Военному Совету! Совет будет очень интересным, очень… — Он показал на кипу красных папок, высившихся на соседнем столе. 

Потом, немного помолчав, продолжил:

—Ну, как? Ты уже осваиваешься? Входишь в русло? Как тебе семья? Это  немаловажный фактор в твоей работе, если не главный…

Последовал добрый десяток новых вопросов, на которые Вадим просто ответил:

— Но всего то месяц прошел, Петр Иванович.

— Месяц! — хмыкнул полковник. — Да за этот месяц ты уже должен очень многое освоить. Кстати, как город?

— Город? Пока в пределах маршрута на дачу и по основным магазинам, — признался Вадим.

— Не сразу Питер строился, — бодро сказал Сиваков, — а теперь вот закован в гранит и не выпускает Неву далеко из берегов. — Он снова прошелся по кабинету, заложив руки за спину, потом остановился и задал очередной вопрос: — А как с квартирой?

— Пока ничего, но генерал обещал решить и это.

— Ну-ну, ну-ну, — задумчиво произнес полковник, — но с другой стороны — напоминать постоянно об этом тоже не следует. У Загудина память хорошая, я думаю, что все он сделает… Будет квартира.

— Я тоже в это верю, — сказал Вадим.

— Правильно, — кивнул Сиваков и, немного помолчав, добавил: — Ты знаешь, учеба твоя продолжается. Надолго сегодня приехал в штаб?

— До обеда. Генерал поручил решить несколько вопросов с управлением боевой подготовки и прозвонить по депутатским делам.

— Добро, решай все эти задачи побыстрее, и… давай так…— Он посмотрел на часы и снова повторил: — Давай, сделаем так:  к десяти часам снова зайдешь ко мне, я тут хочу сделать для тебя небольшую экскурсию. Небольшую, но очень важную. Понятно?

— Так точно, в десять зайду.

— Давай! — он хлопнул Вадима по плечу и со вздохом развернулся к столу с красными папками.

 

Когда через час  Берестов снова вошел в знакомый кабинет, Сиваков сидел не один. Рядом с ним был адъютант начальника штаба округа Валерий Чекан, и они вместе с Петром Ивановичем сосредоточенно рассматривали какую-то схему, разложенную на столе. Вадим остался у входа, и от двери ему на схеме ничего невозможно было разобрать. Белый лист ватмана, на котором однотонные темные линии прочерчены в разных направлениях. Это никак не походило на схему города. Ровные стрелки, овалы, зигзаги, квадраты, черные цифры… Эта схема совсем не имела ничего похожего на военные условные знаки, и только в правом верхнем углу были отчетливо различимы, нанесенные красной тушью, два слова — «совершенно секретно». Что именно рассматривают на этом листе два офицера, Вадим пока не понял.

Через минуту ожидания Петр Иванович, наконец, поднял голову, взял лист ватмана и стал его складывать. Когда лист был сложен до формата А-4, полковник уложил документ в серую дерматиновую папку и спрятал в сейф.

— Ну, что? — обратился он к Вадиму, — генерал не вызывал?

— Нет, Петр Иванович, пока не вызывал, я должен быть за городом после обеда.

— Вот и хорошо. Сейчас пойдешь с Валерием в небольшую экскурсию, все, что надо, он тебе покажет. Да, Валерий?

— Так точно, товарищ полковник. Покажу все, что вы сказали.

— Ну что? С богом! Я думаю, до обеда справитесь.

— Успеем, конечно, не первый раз хожу туда, — заверил Чекан. — Разрешите идти?

— Да, идите, ребята.

В коридоре Валера посмотрел на свои туфли, потом окинул взглядом Вадима и сказал:

— Да, надо было бы нам, конечно, сапожки надеть. Ну, да ладно. Будем надеяться, что там сухо. Готов спуститься в подземелье?

— Почему бы и нет! Всегда готов!

— Пошли.

Что за подземелье имел в виду Валера? Мало ли тут подвалов под таким огромным зданием! Пока Вадим не представлял себе, куда им предстоит пройти «на экскурсию», как сказал Петр Иванович. В мозгу непроизвольно крутились увиденные раньше картинки: погреба, подвалы, колодцы. Тоннели. Знакомые лично и с запомнившихся кинофильмов.

Впервые Берестов осознал, что идут они не на простую прогулку тогда, когда Чекан завел его в комнату дежурного по штабу, где они получили две кобуры и два пистолета. При этом Вадим получил обычный ПМ, а его «экскурсовод» свой пистолет системы «Наган», который был за ним давно закреплен, и Валера очень гордился этим оружием двадцатых годов выпуска. Любовно укладывая «Наган» в кобуру, он заметил:

— У меня раньше «Маузер» был. Хорошая игрушка… Но после первого учения, когда народ смотрел на меня везде с удивлением, поспешил я его поменять на «Наган». Все же «Маузер» странно смотрится в наше время.

— А «Наган»? Разве не вызывает вопросы?

— Нет. Им и охранники вооружаются военизированной охраны. Хорошее оружие. — Он бросил взор на часы в приемной начальника штаба и сверил со своими. — Пора бежать, времени в обрез…

Они снова спустились этажом ниже,  и Чекан нажал на кнопку звонка в помещение оперативного дежурного.

Когда раздался щелчок электромагнита, офицеры вошли в помещение, где Валера по-свойски кивнул  седому полковнику:

— Здорово, Данилыч! У меня поручение от начальника штаба, откройте, пожалуйста, коричневую дверь.

— Надолго, Валера? — спросил оперативный, поднимаясь со своего места. — Через сколько времени вас искать?

— Смеетесь, товарищ полковник! — покачал головой Чекан, — это вы здесь с помощником и дежурным по связи сидите круглые сутки на месте, а я эти места уже  исходил так,  как свою квартиру.  Могу и вас на экскурсию повести.

— Вот и повел бы когда — нибудь, а то ведь дальше большого зала нигде там под землей не был.

— Не знаю, Данилыч, когда и время выбрать. На метро вы ездите? Ездите, и почти каждый день. Там точно так же. 

— Вот так всегда! Как на прогулку по историческим местам — разные отговорки… А ведь никто не понимает нас — оперативных дежурных. Что мы в своей жизни, на дежурстве,  видим кроме кучи чэпэ, разных розысков, постоянных звонков и круглосуточной карусели бестолковых вопросов. И таких суток — по двое за неделю.

— Зато должность полковничья, и назначает вас сюда сам начальник генерального штаба.

— А служба какая нервная! Ты вспомни, сколько раз только ты один звонишь, когда встречаешь начальника штаба военным бортом?

— У нас тоже не мед, Данилыч. Знаете ведь пословицу о том, что хорошо везде, где нас нет. Ладно, когда будут учения — покажу закоулки. Мы через полтора часа вернемся.

Чекан привычно нажал плечом на дверь, оказавшуюся стальной и  спрятанную за массивной шторой в соседней комнате, и петли отозвались тонким визжащим скрипом.

— Надо бы смазать, — заметил Валера и перешагнул через невысокий порог.  

 За дверью было темно и прохладно, но вскоре зажегся яркий свет светильников дневного освещения, которые осветили длинный коридор, который уходил с заметным уклоном вниз.

Своды тоннеля были покрашены в серый цвет, вверху видны очертания бетонных полуколец и все это сооружение внушало крепость и надежность, ощущение толстых внушительных стен. Светильники дневного освещения располагались в десяти метрах друг от друга, обычные белые стандартные кругляши. А вверху под потолком толстыми черными жгутами вились кабели, которые уходили далеко вперед, в необозримые подземные ходы, где тусклым светом горел последний виднеющийся огонек. Сначала стены оставались голыми, потом промелькнули три металлических щита с левой стороны, может, они закрывали электрощиты или линии связи.

Метров через пятьдесят тоннель стал еще круче опускаться вниз, и затем, повернув направо, они дошли до широкой металлической лестницы, опускавшейся вниз примерно метров на пятнадцать. Лестница имела по ширине четыре толстых стальных перила, деливших ее на три  части, а ступени укрыты прямоугольниками толстой узорчатой резины. Офицеры сошли вниз, повернули налево, и перед темным-темным коридором Валерий правой рукой нащупал рукоятку рубильника и потянул ее на себя. Зажегся свет в новом ответвлении подземного хода и Вадим рассмотрел такие же, как и прежде, серые стены. А следующим рубильником выключился свет за их спинами.

— Экономить надо! — бодро произнес Валера, — экономить во всем.

Метров через тридцать с обеих сторон потянулись многочисленные одинаковые металлические двери серо-стального цвета с табличками, имевшими сокращения, знакомые Берестову. Эти сокращения обозначали разные структурные подразделения штаба — оперативное управление, узел связи, разведывательное управление, хранилища техники  и документов… Ряд дверей продолжился, быстро сменялись перед глазами и  таблички: топографическая служба, инженерная служба, химическая служба, подразделения комендантской службы. Берестов понял — куда он попал, и даже этот пройденный тоннель поразил его размерами командного пункта.  

И как бы прочитав его мысли, Чекан кивнул:

— Да — да, Вадим! Мы уже пришли к командному пункту и сейчас пройдем самые интересные его места.

Гулкие шаги двух офицеров раздавались в подземелье, всего двоих в огромном подземном пространстве, и больше вокруг никого не было. Казалось, что ни справа, ни слева, ни над ними, ни под ними вообще ничего нет, давящая тишина окружила их со всех сторон, неподвижный воздух, насыщенный запахом земли и краски пронизывал их со всех сторон. Здесь даже не верилось, что они находятся под землей огромного города.

За очередным поворотом Чекан привычно толкнул одну из дверей без всякой таблички, и они вошли в большой зал, разделенный на две части. В меньшей части зала находились несколько рядов столов с телефонными аппаратами, в другой — большей части — еще больше столов с настольными лампами без телефонов, а у правой стены во всю длину тянулся многоячеечный металлический шкаф. Видимо, в этих ячейках-сейфах во время учений хранились документы.

— Вот это, пожалуй, и есть центр командного пункта. Смотри! — Чекан повел рукой вокруг себя. — Здесь происходят заслушивания: в этом месте докладывают свои решения все наши полководцы по разным службам… Здесь и происходят самые настоящие баталии. На широких столах раскладываются карты, вдоль этой стены они развешиваются, в углу стоят указки, и каждый генерал, офицер докладывает свое решение — что он будет делать в той или иной обстановке, как собирается победить противника.

— И часто проходят такие учения?

— Нет, здесь не часто. Зачем народ мучить подземной сыростью? Ты же знаешь наш зал совещаний наверху? Да?

— Конечно, знаю.

— Вот туда и ставят побольше столов, задействуют часть помещений оперативного управления, которые ближе к залу, устанавливают особый пропускной режим в эту зону и проводят там командно-штабные учения. А вот это подземелье содержится на самый крайний случай, сам понимаешь какой. Сейчас ты дальше все посмотришь и поймешь, насколько оно приспособлено к таким крайним обстоятельствам.

За дверью с табличкой «Командующий фронтом» располагалось огромное помещение, разделенное на три части. В одной комнате располагался, собственно, сам кабинет командующего, в другой части — зона отдыха, в третьей — свой узел связи. Так же, только чуть поменьше, выглядели кабинеты начальника штаба фронта, заместителей, Члена Военного Совета.

Берестов с интересом осмотрел кабинет, который занимал его начальник. На листке календаря он узнал размашистый почерк генерала Загудина, сделанный красным карандашом.

— Ну, как? Запомнил сюда дорогу? — спросил Чекан.

— Запомнил, Валера, могу показать тебе обратный путь.

— Вот и хорошо. Поэтому мы сюда и пришли. Дело в том, что твой начальник был здесь всего один раз на командно-штабных учениях и твоя задача быстро, в любой ситуации показать ему сюда дорогу, и в первую очередь тогда, когда наступит такой период, которого нам не хотелось бы видеть. Я думаю, ты меня понял.

— Да, понял.

— Но это еще не все. Тебе желательно запомнить всю общую схему, потому что, когда ты сразу же получишь поручения от генерала, надо быстро сориентироваться и разыскать в этих лабиринтах кого угодно. И не только по линиям связи, но и лично. Кроме того, что показать шефу его кабинет, надо знать, как от него быстро передавать приказы и поручения в другие службы. Когда начнутся очередные учения и нас загонят сюда, тебе некогда уже будет бегать, изучать двери, знакомиться, задавать дурные вопросы и всем мешать. Парень ты сообразительный, — Чекан одобрительно улыбнулся. —  Сейчас мы посмотрим другие места командного пункта, запоминай.

— Места интересные, — Вадим поднял голову и глянул на отверстия в потолке. — Слушай, а крыс тут не бывает?

— Нет, что ты! Все стволы тоннелей надежно отделены и от канализации, и от всех других систем. Здесь все неоднократно проверено, каждая щель, можешь в этом убедиться, когда поработаешь здесь на учениях. Помню, в прошлом году просидели мы здесь целую неделю. Так после этого каким дорогим показался мне первый увиденный троллейбус! Оказывается, это совсем не мед — сидеть под землей, сразу прочувствуешь на малую йоту, что такое труд шахтеров. В отличие от них, мы здесь просто находимся, а они еще и уголь добывают. Можно посочувствовать и нашим ребятам в стратегических ракетных частях, когда они сидят сутками на боевом дежурстве. Ну, короче, сам увидишь — как просидеть здесь неделю. У тебя появятся замечательные впечатления на долгие — долгие годы.

Чекан аккуратно закрыл дверь очередного осмотренного помещения и, пройдя по коридору, они включили следующий рубильник, выключив участок тоннеля, оставшийся за ними.

— Отсюда начинаются настоящие лабиринты, смотри, Вадим.

И действительно, они дошли до небольшой площадки, откуда три тоннеля уходили в разные направления.

— Ну, что, Витязь на распутье, — усмехнулся Чекан, — куда дальше пойдем? Прямо, налево или направо?

Да мне все равно, ты же у нас — путеводитель.

Ну, ладно, мы сюда еще вернемся, а сначала пойдем влево.

Левый тоннель привел их к водохранилищу — огромному резервуару с отходившим от него десятком труб с вентилями.

— Вот и запас нашей водички, чистейшей, постоянно освежается, лягушек нет, — объяснил Валерий.

Следующий тоннель вывел офицеров к большой столовой, рядом с которой угадывались кухонные помещения. В конце очередного тоннеля находилась дизельная электростанция.

А в очередном лабиринте, который имел уже четыре ответвления в разные концы, они увидели и узел связи, и склады оружия, и ремонтные мастерские. В другом длинном извилистом тоннеле находились продовольственные, вещевые и медицинские склады. Еще дальше — небольшой госпиталь с массой различного законсервированного оборудования. За неприметным поворотом офицеры ощутили легкий запах дизельного топлива и через несколько шагов вышли к двум большим зеленым резервуарам с надписями «ДТ». Через двадцать метров находилось помещение хлебозавода.

Повороты уже можно было считать десятками, как и вновь открывающиеся тоннели, двери, ограждения с лесенками, ведущими вниз, щитовые и вентиляционные отверстия. И Берестов заметил, что уже с трудом запоминает пройденный путь, он старался не отвлекаться и внимательно смотрел по сторонам.

— А теперь дорогу назад найдешь? — подтрунивал над ним Валерий.

— Найду, — уверенно ответил Вадим, — обязательно найду.

Они прошли уже достаточно много, но Вадим не представлял себе, какое именно расстояние отделяет их сейчас от комнаты оперативного дежурного. Он взглянул на часы — минуло почти час.

— Валера, где мы сейчас находимся?

— На командном пункте мы находимся, — сделал вид, что не понял Чекан.

— Да я не об этом. Примерно, в каком месте? Что над нами?

— Над нами здание штаба, я тебе потом на схеме покажу точно.

— А чего мы пистолеты вообще взяли? Тут же никого нет.

—  Да так, на всякий случай, по инструкции полагается на кэпэ с оружием быть.

Распахнулась очередная дверь и офицеры оказались в помещении, облицованном обычной кафельной плиткой палевого цвета. В первой половине находился умывальник с пятью раковинами, вторая была отведена под туалет.

— Водичку будешь? — спросил Чекан, наклоняясь над раковиной.

— Действительно, чистая, — Вадим сделал несколько глотков и достал пачку сигарет, — Перекурим?

— Давай, присаживайся. Устал уже, наверное?

— Пока нет, с чего тут уставать? Вот только запоминать приходится тяжеловато с первого раза.

Чиркнула зажженная спичка, Валерий глубоко затянулся и выпустил облачко дыма.

— Как, понравилось наше путешествие?

— Да, отлично все сделано.

— Это мы не все еще посмотрели, пожалуй, только половину. На обратном пути немного в сторону уйдем и завернем еще в одно интересное место. Знаешь, ведь сюда — на командный пункт ведет несколько ходов. Ты видел только один   — от оперативного,  а есть еще и из оперативного управления, и от связистов. Так что система интересная, и надо сказать дорогостоящая. Но тебе те ходы не надо знать, а этот запомни хорошо.

Валерий ненадолго замолчал, делая очередную затяжку, а Берестов осматривался вокруг себя, прикидывая, сколько же времени ушло на то, чтобы построить под землей такой штаб в миниатюре. Вокруг по-прежнему стояла тишина, не нарушаемая никакими звуками кроме ударов редких капель, срывающихся с кранов в умывальники.

В верхней части одной из стен виднелись одинаковые прямоугольные отверстия, закрытые металлическими решетками, а в потолке – отверстие побольше,  и забрано решеткой другой конфигурации. Видимо, там находились вытяжные вентиляторы,  и Вадим заметил:

— Хорошая, по всему видно, вентиляция, только куда она выходит?

— На поверхность, конечно. Скорее всего,  в систему тоннелей метро.— Он уже докуривал сигарету и посмотрел на часы. — Так, времени у нас уже маловато, а еще назад возвращаться. Мы с тобой пока посмотрели только половину, Вадим, но и отдохнуть тоже надо, что мы и сделали.

Чекан замолчал, передвигая по ремню кобуру с пистолетом назад на бедро, и в это время Берестов услышал какой-то непонятный гул. На шум воды или канализационных стоков это не было похоже. Гул возник откуда-то снизу и постепенно нарастал, но очень – очень тихо и очевидно еще достаточно далеко. Он прислушался и спросил:

— А на какой глубине, мы примерно находимся, Валера?

— Вопрос понятен, — Чекан подошел к стене и приложил к ней ладонь, — подойди сюда.

Когда Берестов проделал то же самое, он почувствовал легкую, еле заметную, вибрацию кафельной плитки – вибрировала вся стена умывальника.

Гул в это время усиливался, но, судя по всему, движение происходило не по направлению к тому помещению, где находились офицеры, а проходило как бы в стороне.

Сначала Вадим подумал, что гул вызывает подземная река, бегущая к Неве, но потом сообразил, что река не может гудеть то, усиливая звук, то затихая. Этот же звук, несмотря на толстые стены тоннеля, скорее всего, был похож на движение проходящего вдалеке поезда.

Валерий отнял руку от стены, согрел ее своим дыханием и показал пальцем на дверь:

— Ты уже, видимо, и сам понял, что в той стороне чуть ниже по уровню проходит линия метро, это не так уж и далеко отсюда. Но я скажу тебе нечто большее, чем ты услышал от стены. Мы пройдем еще дальше, где ты увидишь совсем другой тоннель, не похожий на увиденные ходы командного пункта.

Офицеры вышли из умывальника, и пошли по коридору, уходящему вниз с очень заметным уклоном. За следующим же поворотом ход сильно заузился, и с привычного трех – пятиметрового по ширине превратился  в коридор с шириной всего в два метра. При этом высота потолка уменьшилась с двух с половиной метров до двух.

— Что-то тесновато здесь, — заметил Вадим.

— Мы идем кратчайшим путем, есть дорога и шире – для перевозки грузов, но она длиннее, чтобы вписываться в повороты.

Коридор плавно повернул направо и наконец офицеры уперлись в металлическую дверь, справа от которой виднелся электрический рубильник. Прежде чем открыть дверь, Валерий потянул рукоятку на себя, и когда скрипучая дверь отворилась, впереди все пространство было залито, хоть и тусклым, но вполне приемлемым светом, в котором можно было все рассмотреть.

А смотреть было на что: они оказались под огромными сводами, на подземной платформе, и внизу поблескивала пара железнодорожных рельсов, выходящих из тоннеля и ведущих в тоннель, как в обычном метрополитене. Эта небольшая, метров в тридцать платформа не имела никаких украшений – мраморных плит, барельефов, скульптур, электронных часов. Свод тоннеля укреплен обычными бетонными полукольцами, всюду видны металлические конструкции, пол укрыт серыми бетонными плитами.

Валера ударил в ладони, и из темного зева тоннеля откликнулось раскатистое эхо. С  края платформы Вадим рассмотрел черные просмоленные шпалы, пахнувшие на него неповторимым запахом железной дороги, замешанном на дереве, масле, гудроне и мазуте. Металлические рельсы были заметно подернуты желтым налетом ржавчины. Он взглянул влево, затем вправо в темные полукруги тоннелей, но знакомых светофоров так и не обнаружил.

— Что за станция такая? Дибуны или Ланская? — продекламировал Берестов известные детские стихи.

На что Чекан сразу же ответил:

— Станция, Вадим, самая обычная и называется она «Объект Спецпоезд». На схеме метрополитена она, понятное дело, не обозначена, да и не каждый офицер о ней знает.

— Но ты то знаешь, откуда и куда идет дорога?

— Конечно, знаю. — Валерий кивнул подбородком в левую сторону.— Там тупик. Через пятьдесят метров – глухая стена, но эти метры нужны, для того, чтобы протянуть вагоны или платформы. А вот вправо и ведет выход на основную магистраль. Я не знаю, сколько тянется эта однопутка и через сколько времени она выходит на эту магистраль, но Петр Иванович рассказывал мне, что перед выходом на главную дорогу установлены металлические ворота, для того чтобы оттуда сюда никто не проник. Эти ворота открываются в особых случаях и по особому распоряжению – при проверках системы. Скажу честно, что я ни разу в спецпоезде не ездил, а Сиваков на нем катался, возил офицеров генштаба, два года назад.

— И куда дальше? Просто на любую из станций подземки?

— Нет, конечно, любая станция не нужна. И не для простого катания построен этот объект. Я расскажу, в чем смысл проекта, но имей в виду, что объект строго засекречен и посторонние не имеют право о нем знать, кроме ближайшего окружения командования округа. Так вот: случаются обстоятельства, когда не только на земле – в штабе округа выполняются задачи, но и под землей – на командном пункте. В том случае, когда начинаются боевые действия. Ты видел, что командный пункт прекрасно отвечает всем требованиям и в нем можно воевать продолжительное время, есть все необходимое, под землей мы гарантировано защищены и от ядерного удара, не дай Бог такое случится. Но штаб фронта в войну, кроме отлично действующего кэпэ, должен иметь еще и что?

— Понял, — кивнул Вадим, — конечно же, запасной командный пункт.

— Правильно понимаешь. Вот для того, чтобы перебраться туда и необходимо все перемещения совершать по подземке. Ты представляешь, что в случае боевых действий не всегда удастся выйти наверх наружу? Как перемещаться тогда на запасной командный? Вот это и есть современная Дорога Жизни. — Чекан медленно пошел по платформе, и гулкие шаги вновь зазвучали под сводами.

Берестов вновь с недоумением осмотрелся вокруг, пытаясь отобразить в памяти, как может выглядеть эта секретная станция метро в то время, когда здесь может быть масса военных людей и тонны загружаемых грузов.

— Так вот, — продолжил Валерий, — вообрази себе, что работает командный пункт – огромная отлаженная машина, и работает, допустим, уже неделю. Но поступает приказ на перемещение на запасной командный пункт. Как всю эту махину незаметно переместить?.. Задача? Да, и немаленькая. В динамике это выглядит так, — он достал сигарету и на минуту замолчал, прикуривая. — Открываются те известные металлические ворота, и через них на станцию приходит состав – обычный поезд метрополитена, который сейчас, в это самое время, может быть, гонит себе где-то между Площадью Ленина и Чернышевской. А может, приходит из депо, и сразу с платформами. В принципе, любой из поездов может быть приспособлен для перемещения на ЗКП.  Сколько всего вагонов, кто управляет, по какому сигналу, порядок переезда – это уже тонкости операторов. А нам достаточно знать общий замысел. Понятно пока?

— Конечно.

— И вот приходит этот поезд под загрузку, загружается, выходит на главную магистраль, и дальше следует до Московской. А оттуда ведет тоже отдельный тоннель, прикрытый такими же воротами, и этот тоннель выводит состав прямо под Пулковские высоты, где на немаленькой глубине и находится другой командный пункт. Там я тоже ни разу не был… Кроме этого, рядом бетонные полосы аэродрома и, насколько я знаю от штабистов  ВВС, в закрытой зоне того района, в специальном ангаре стоит самолет Командующего, оборудованный под воздушный командный пункт.

— Здорово! — искренне удивился Берестов, — и в Пулково так же все оборудовано?

— Считаю, что да. Зачем иметь худший вариант там, где, возможно, придется дольше находиться. Главное – иметь все необходимое для управления.

— Логично. А как ты думаешь, Валера, попадем мы когда-нибудь под те высоты?

— Не думаю, что это получится. Сколько раз уже проходили разные крупные учения, но туда ни разу не возили. А может так и надо? Все-таки, объект непростой, зачем там лишние? И Командующий, и начальник штаба туда, без сомнения, ездили, но адъютантов никогда не брали.

— Да, интересная станция.

— Даже больше. Ты не смотри, что здесь немного поржавели рельсы – это ни о чем не говорит. Здесь все постоянно проверяется, и если мы пройдем несколько помещений, ты увидишь не только свет, работающую вентиляцию и воду, но и действующую связь, рабочие генераторы… Все должно быть в готовности в любой момент. Можно еще многое посмотреть, но надо возвращаться обратно, времени потратили уже достаточно.

— И кто же смотрит за всем этим громадным хозяйством?

— Комендант штаба подполковник Вьюгин Николай Павлович. Трудяга, каких тяжело найти, фронтовик. Умница, подтянутый, прекрасный офицер, досконально знающий дело. Знаешь, это я еще сухо о нем сказал, как в стандартной характеристике. Писал же их?

— Каждые полгода, на выпускников своего учебного взвода. Сам писал только образец, а остальные двадцать пять копий поручал писарю…

— Так вот о Вьюгине, — остановил  Чекан, — человек, действительно незаурядный. Ты понимаешь, какой у него объем обязанностей?

— Я бы, пожалуй, пока не справился.

— На это надо талант редкий  иметь, особенно в таком штабе как наш. Вьюгин яркой свечой горит на своей должности. Даже в группе офицеров,  если захочешь найти коменданта, не зная человека в лицо, всегда интуитивно определишь его. Крутится с утра до вечера как белка в колесе, и не было никогда такого вопроса, который он не мог бы решить. И в штабе, и на полевых выходах зимой, и здесь – под землей. Он знает каждый винтик своего хозяйства, а работают здесь бойцы из батальона обеспечения. Но Николай Павлович настолько серьезно относится к обслуживанию командного пункта, что сюда попадают только постоянные солдаты и то каждая группа – на свой объект.

Вдали снова послышался слабый гул, и казалось, что рельсы откликнулись легкой вибрацией от звуковой волны.

— Все! Двинули обратно, — скомандовал Чекан, — только сейчас ты будешь идти впереди, а я за тобой – посмотрим, насколько хорошо ты запомнил дорогу. — Он взялся за рукоятки скрипящей металлом двери, закрывая ее, и выключая освещение станции. — Ты заметил – что написано на табличке?

— Да, посторонним вход воспрещен.

— В том то и дело, что сюда не имеют права входить офицеры штаба. И дверь, соответственно, постоянно заперта. Но сегодня я попросил у Вьюгина ее на час открыть. А так, здесь два специальных замка… Ладно, двигаем дальше, веди.

Вадим медленно двинулся вперед по тоннелю командного пункта, стараясь не заблудиться, и внимательно осматривая стены, таблички на дверях, знакомые рубильники, редкие условные надписи на стенах, конфигурации поворотов и разные запоминающиеся предметы, на которые он обратил внимание раньше.

Позади осталось больше половины пути, в течение которого Валера, подбадривая «проводника», говорил «Правильно», «Молодец», «Запомнил» и не отставал ни на шаг.

— Слушай! — внезапно полуобернулся Вадим, — у нас серьезная военная организация – штаб округа, но кроме него, в Ленинграде чего только нет – военные академии и училища, оборонные заводы, научно-исследовательские институты той же оборонки… Я уж не говорю о школах, больницах с их обычными бомбоубежищами. И можно предположить, что под землей есть еще и объекты всех этих организаций. А милиция, госбезопасность, моряки? У них тоже есть свои командные пункты?

— Конечно, есть,  но ты еще не сказал о подземных запасах воды, продовольствия, которые хранятся для населения, это огромные кладовые. А партийные структуры? Думаю, что и под Смольным есть заглубленные бункеры, недоступные подземным путешественникам. Да и нам туда не надо, свои бы задачи как следует выполнить.

— Так это выходит, что под Ленинградом находится еще целый подземный город.

— Да, но масштабы его неизвестны, может быть так, что он вообще выходит далеко за границы города, к примеру, как наш запасной командный пункт.

— Есть же люди, которые своим хобби избрали хождение под землей. Они ведь могут попасть на такие объекты? Взять да и выйти на наш командный пункт!

— Нет, Вадим, это исключено, все проверено не один раз. Эти ребята могут ходить где-то рядом, параллельно, там, где ходят и ремонтники, аварийщики, связисты – по теплотрассам, канализационным путям, технологическим линиям метро. Но на такие вот объекты путь им наглухо закрыт, вплоть до толстостенного бетона, замаскированного под фундаменты разных лет. Кстати, на их схемах, такие места обозначены как нетронутая земля – без ходов сообщения. Эти вопросы обязательно проверяются определенными специалистами, догадываешься какими?

— Догадываюсь.

— От нас выходят только трубы с решетками, а по их диаметрам никто сюда не пройдет. Да и датчики, работающие на звук подкопа. Может, что-то еще есть из противодействия, но я об этом не знаю…  Когда строили, то, наверное, же задавали себе проектировщики вопросы, подобные твоим. Все надежно закрыто, на все сто. О! Один фонарь не горит, — Чекан кивнул на темный кружок.

— Надо коменданту сказать?

— Не надо, его команда и сама это обнаружит, Николай Павлович не любит такой помощи – когда кто-то чужой выявит  недостаток.

Очередной поворот и подъем стал круче, а через несколько метров, заметив небольшой серый электрощит, Вадим понял, что до выхода осталось совсем немного. И правда, вскоре показалась знакомая металлическая лестница, на которую он ступил ногой и взялся за поручень. Но в это время Чекан сказал:

— Погоди, Вадим! Спустись вниз.

Берестов оглянулся с вопросительным выражением лица.

— Здесь есть одна любопытная дверка, как в коморке у папы Карло, пойдем – покажу. Правда, там немного темновато, электричество в тот закуток не проведено, но от этих фонарей свет туда достанет.

Здесь своды тоннеля были пониже и не бетонными, стены без знакомой серой краски, все из красного, выщербленного временем и влагой, кирпича. И, когда офицеры удалялись от лестницы, свет становился все тусклее, но все равно в конце их пути была ясно видна старинная темная дверь, обитая по периметру полосами железа со старинными заклепками. Такая же дверь, какую можно увидеть в фильмах о старых замках и древних подвалах.

Дойдя до этого многолетнего экспоната подземелья, Валерий взялся рукой за кольцо, скрипнувшее тонко и жалобно, и снова отпустил его на место.

— Вот мы и пришли.

— И что дальше?

— А дальше – прямой ход в Эрмитаж.

— На самом деле? — удивился Вадим.

— На самом. Но это ход, естественно закрыт, и ясно почему. Может, когда-то и открывается по взаимной договоренности руководства Эрмитажа и штаба округа, но в каких случаях я не знаю. Как видишь, похоже, что замок в рабочем состоянии, вот только не пустят нас в Зимний через эту дверь.  Для нас вход или со стороны Невы, или через Октябрьский подъезд.

— Что за Октябрьский?

— В праздник получишь пропуск и зайдешь туда в свободное время, подъезд с левой стороны дворца – за трибуной.

— Интересный ход, им ведь обязательно пользовались еще в давние времена. А?

— Пожалуй – так, иначе зачем строить. Кстати, не исключено, что за этой дверкой еще и пару бронированных имеется – очень большие ценности в Эрмитаже хранятся.

— Да и охраняется он на высоком уровне, правильно?

— Даже не на высоком, а на недосягаемом уровне. Еще не было такого случая, чтобы кто-то оттуда что-то вынес. Во всяком случае, такова официальная вывеска этого музея. Все-таки, шутка ли сказать, целый полк милиции охраняет это здание. А сигнализация какая! Видел серое здание на улице Халтурина, там где атланты стоят?

— Видел.

— Вот там и размещается полк МВД. Старушки – смотрительницы уходят вечером и начинаются ночные бдения милиции, да еще и с серьезным оружием.

— Стариной здесь пахнет, Валера.

— Точно подметил. В Ленинграде каждый камень говорит историей, да еще какой. Ты не видел еще кабинет начальника штаба, покажу при случае. Знаешь, чем он интересен? — даже в полумраке глаза Чекана загадочно сверкнули какой-то яркой искоркой. — В былые времена посетитель из приемной попадал, допустим, в кабинет начальника царского Генерального штаба. Мой начальник этот кабинет и занимает, к слову сказать. Решал этот посетитель какие-то вопросы, а покидал кабинет уже через другую дверь – получалось так, что служивые не возвращались снова в приемную и не встречались в ней друг с другом – при желании или необходимости. А дальше по лестнице посетитель спускался вниз, мимо зала Военного Совета и выходил через подъезд на улицу. Ты этот выход прекрасно знаешь – четвертый подъезд. То есть, практически  можно войти в штаб через любой подъезд, а выйти через четвертый, где нет входа, и ни с кем не столкнешься. При царях было много мастеров на заговоры и интриги.

— Значит, покажешь?

— Обязательно. Ну, ладно, двигаем обратно, заждался нас уже Петр Иванович, он просил доложиться ему при возвращении.

Чекан постучал по двери, и низкий басовитый гул отозвался с той неизвестной и невиданной стороны.

— Вообще то, знаешь, все эти ходы, проходы, лабиринты, тоннели, подземные закоулки… Все это в крови еще у древних славян было…

По всему было видно, что Валерию интересны эти подземные путешествия, и Берестов подозревал, что он может посвящать визитам на командный пункт даже свое свободное время. По тому, как Чекан ориентировался во всех ходах и замедлял шаги, не торопясь возвращаться, если вспоминал еще что-либо занимательное из истории,  Вадим заключил, что это не просто прогулка, а настоящее серьезное увлечение его коллеги.

— И наши предки, — продолжал Чекан, — умели многое делать, из того, что мы уже забыли, и к чему не очень сейчас приспособлены.  Ты можешь себе представить, сколько гонений было на славянские народы, а позже и на славян, принявших христианство. Прятались по лесам, по подземельям, сжигались целые древние города... Чего только не было за эту тысячелетнюю историю! А те, кто не мог прятаться под землей и в лесу, прятались даже под водой – кто жил на берегу озер. Пришли, допустим, славяне рыбу ловить для прокорма своей общины, а тут внезапно появился враг. Что делать? И, насколько я знаю, прятались под воду, дышали через тростниковые трубки. Вот как бывало.

— Ты так рассказываешь, будто сам при этом присутствовал.

— Да тебе это любой экскурсовод исторического музея расскажет, наверное, еще мало по музеям ходил. А сейчас вообще времени для себя и семьи мало будет – работа непростая. В музее Кшесинской успел побывать?

— Был, удалось, он же на улице Куйбышева?

— Ну, да.

— Ты знаешь, я был командиром учебного взвода. В будни – боевая учеба, а в выходные – ответственный офицер, если не в наряде. И в клубе полка выдавали шефские путевки для посещения музея революции, «Авроры», шалаша в Разливе, или на концерты. Вот по этим путевкам я взвод и возил в Ленинград, это лучше, чем в казарме шашечные турниры устраивать или у телевизора сидеть. Поэтому я и знаю, что в бывшем дворце балерины Кшесинской находится музей революции.

— О! да ты, оказывается, подготовленный экскурсант.

— Ну, не так, чтобы очень подготовлен, но много интересных мест со взводом исходил. И рядом – в Петропавловке были, и в музее артиллерии, и в зоопарке… А чего ты, Валера, вспомнил об этом дворце?

— Дело в том, что в свое время были и у царей какие – то свои  тайные ходы.

— Ты имеешь в виду старый Петербург?

— Да. — Чекан задумчиво посмотрел назад – на дверь, оставшуюся уже за поворотом. — Обязательно были, и ходы, и хранилища. Потом  они, видимо, были специально уничтожены или  замаскированы. В Петропавловской крепости до сих пор еще много неизученного, даже секретные камеры на отдельном островке, где и солдаты-охранники никуда не отпускались по двадцать пять лет – тоже, считай, были невольниками.  Об этой внутренней тюрьме даже не знали те, кто охранял крепость, а, если догадывались, то молчали, чтобы самим туда не попасть… Так вот, о Кшесинской.  Как тебе рассказывали на экскурсии, эта известная балерина Мариинского театра была любовницей  последнего царя. И у Николая Второго был такой ход, который можно было бы назвать «водной дорогой». Может, сам он его называл по-другому – «переправой» или «правый берег». Кто его знает, но достоверно известно одно: этот царь посещал дворец Кшесинской, который, впрочем, сам ей и приобрел, не на карете через мосты, а на обычной лодке – очень любил водные прогулки. Путь начинался в Зимней канавке, дальше – против течения Невы, и к современной Петроградской набережной, где от реки шел специальный канал прямо в небольшое озерцо на территории дворца. Но этот канал не был таким открытым, как Зимняя канавка, а проходил по тоннелю. В этих вояжах были и свои неудобства: если наступала пора наводнений и Нева поднималась, то путь через подземный канал закрывался, во дворец оставался сухопутный путь. И вот по водным артериям царь незаметно попадал во дворец и так же незаметно покидал его после свидания, тайно появляясь в Зимнем дворце. Как, оригинально?

— Интересная история, откуда ты это знаешь?

— Находил хорошие книги, читал. Кстати, постепенно познакомишься с нашими библиотекарями, и тоже будешь брать историческую литературу, если интересно. У нас в штабе клад, а не просто книги. Они сами тебе посоветуют, что взять почитать, и о городе тоже. Все, выходим, остался последний поворот.

 

Петр Иванович сидел среди горы папок и с радостью оторвался от их просмотра, когда два адъютанта вошли в кабинет. Он с интересом посмотрел на них – запыленных неприметной серой пылью и усталых, с улыбкой, произнеся:

— Докладывайте!

— Все прошли, Петр Иванович, — просто ответил Чекан, — можете проверить по схеме.                                               

— Пока рано, вот пройдет недели с две – тогда и проверю, какова память. Как считаешь, Берестов?

— Правильно, товарищ полковник.

— Вот это честно! Ну, ладно, молодцы, идите – отдыхайте.

Выходя из кабинета,  Вадим успел посмотреть на тихо шелестящие часы и убедился, что его наручные не врут – день подходил к концу. Он прошел в приемную и выглянул в окно. От Александрийской колонны падала длинная тень на экскурсионные автобусы, «Чайка» Командующего уже стояла у тротуара. Только одна машина  штаба округа могла стоять вот так – всей шириной своего лакированного корпуса у гранитных параллелепипедов края мостовой, все остальные могли становиться только «елочкой», да и то не у третьего подъезда, а, в лучшем случае, у второго.

Раздался звонок городского телефона и не успел еще Берестов сообразить, кто бы это мог быть, как, к своему удивлению услышал в трубке голос жены:

— Вадим, ты не хочешь пойти в театр?

— Интересно! Ты разве не в Серово? Где ты, Юля?

— Совсем недалеко от штаба, я закончила немного раньше работу и приехала в город тебя встретить.

— Чудесно! Я очень рад.

— Ты когда заканчиваешь?

— Через полчаса.

— Так куда мне подойти, Вадим?

— Подходи в арке.

Когда спустя всего полчаса они шли по Невскому, жена продолжала радостно  рассказывать о своем приезде в город :

— Представляешь, сегодня наш отдел пораньше отпустили за рабочую субботу,  и я сразу решила: за Людочкой ехать не надо – она далеко, у родителей, а просто ждать тебя в Серово – это долго. Вот и подумала, что надо поехать навстречу тебе, чтобы скорее встретиться. А по пути, в подземном переходе подошла к театральной кассе, и там оказались билеты на сегодняшний спектакль, и совсем недалеко.  Здорово?

— Конечно, хорошо, и куда мы идем?

— Скоро сам увидишь, идти осталось недолго.

Они прошли мимо Гостиного двора, пересекли Садовую, и повернули направо к памятнику Екатерине. Возле театра имени Пушкина толпились люди – до начала спектакля оставалось еще минут двадцать. Оказалось, что Юля взяла билеты на спектакль «Вишневый сад», гастролирующего в Ленинграде, московского театра МХАТ.

Берестовы успели даже наскоро съесть по паре бутербродов, запив их лимонадом, и вовремя пробраться на свои места в двадцатом ряду. А через минуту огни огромной люстры медленно погасли, спектакль начался, и во внимательной тишине зал смотрел на сцену, где  Олег Стриженов играл главную роль.