Глава 20 

               В этот воскресный день не было колючего холодного ветра, и снег не сыпал мелкой крошкой, но медлительные серые тучи так затянули небосвод, что никаких надежд на солнечный выходной не было. В темных водах Невы ничего не отражалось и только беленькие барашечки волн с ярко стальным отливом били и били о гранит, поднявшись за последнюю неделю значительно выше и грозя выплеснуться на мостовую под низом чугунных решеток.

Марина шла по Пироговской набережной, раздумывая о том, что половина всех человеческих проблем уже заранее запланирована и расписана в календаре и о том, что праздники приносят не только радость, но и их –  тех самых, которых, зачастую, совсем и не ждешь. А они появляются. Оказывается, взросление приносит и новые заботы, а  некоторые праздники не только радость, но и мучительный вопрос – что же подарить? И, на первый взгляд, не такая уж это и проблема – праздник, но только до тех пор, пока не занялся выбором подарка. Но такого, чтобы никогда и ни у кого ничего подобного не было. Это называется – поставить себе задачку и упорно искать на нее ответ. Вот и вырастает она во весь рост – проблема – или с огромным количеством вариантов или вообще без них. А между тем дата приближается со скоростью курьерского поезда, и улетают безвозвратно часы и минуты как километровые столбы остающихся позади полустанков.  

Через несколько дней наступал праздник 23 февраля, но помнила Марина об этой дате уже давно, и уже недели две не давала ей покоя мысль, что же подарить мужчинам. Теперь их – мужчин, которых она хотела поздравить, было двое – отец и Николай. Если раньше этой проблемы в февральский праздник никогда не возникало – этим всегда занималась мама и Марине только и оставалось, что взять рано утром приготовленный подарок и вручить его отцу,  то теперь она хотела подарить подарок и Николаю. И ожидание его реакции на этот шаг очень интересовало и волновало Марину.            

К тому же подарить подарки, впервые выбранные  ею самой. О чем она и предупредила маму, на что та просто пожала плечами и с сомнением покачала головой, незаметно улыбаясь и предполагая, что дочери не решить этой задачи без помощи всесильного Военторга. Впрочем, денег дала столько, сколько дочь попросила.  Теперь только оставалось найти подходящие сюрпризы, но оказалось, что это не такое уж и простое дело. Для отца младшая дочь Загудиных нашла подарок спустя неделю поисков:  на книжном рынке в сосновом лесочке недалеко от проспекта Тореза Марина обнаружила красивое подарочное издание книги о русских полководцах. И, прекрасно зная, что в библиотеке отца этой книги нет, с радостью ее приобрела. Дома припрятала в самой нижней полке своего письменного стола и облегченно вздохнула – с одним приобретенным  подарком ушла половина проблемы, дело оставалось за малым.

Но, походив еще несколько дней по магазинчикам, Марина поняла, что найти подарок для Николая – это совсем не маленькая задачка.  На свете полным-полно разных  подарков, но удивительных совсем мало, а если хочешь что-то найти для небезразличного тебе человека – а Марина давно уже ловила себя на этой мысли – то придется искать не просто золотую крупинку, а еще обязательно своеобразную,  редкую и единственную в этом мире. Произнеся эти слова про себя, Марина невольно задумалась – а не переценивает ли она Николая и все, что с ним связано. Задумалась, но ненадолго, справедливо решив, что все покажет время – лучший оценщик и учитель. Как там, в классической поговорке – пуд соли с двумя пудами хлеба – вот и вся еда мудрецов.

В этот день Марина с самого утра, по совету своей подруги – коренной ленинградки, добралась до Выборгской стороны и достаточно долго ходила в районе Финляндского вокзала, но поиски снова не увенчались успехом. Другая бы давно бросила свою затею и перестала оригинальничать, но не такой была Марина, в характере которой равномерно сочетались и упорство и упрямство.

Сейчас она возвращалась к центру города через Петроградскую сторону, все еще надеясь на неожиданную удачу. Улицу Куйбышева Марина практически не знала, проезжая здесь когда-то только дважды или трижды, и сейчас, всматриваясь в вывески, ожидала увидеть здесь какие-нибудь промтоварные магазины, которых, впрочем, здесь не было. Девушка шла по правой стороне улицы, впереди показалась Петропавловка, и надежды на редкий, никем не виданный магазин таяли, как мороженое на сковороде, потому что булыжная мостовая стремительно приближалась к проспекту, и гул машин становился все громче и громче.

Внезапно из ворот чугунной ограды на улицу, преграждая Марине путь,  выплеснулась толпа народа, возбужденно обмениваясь мнениями. До слуха донеслись непонятные, на первый взгляд, обрывки фраз «Ничего себе!», «Никогда не ожидал!», «А в учебнике об этом ни гу-гу!», «Вот это дворец!». Люди шли к автобусу и  по серой одинаковой одежде их невозможно было спутать с иностранными туристами. А стоявший неподалеку видавший виды ЛАЗ с табличками «Туристический» и «Псков» полностью выдавал принадлежность этой туристической братии, продолжающей посещать Ленинград и в эти неуютные дни.

Мужчина средних лет с фотоаппаратом «ФЭД» в руках продул папиросину «Беломор» и с каким-то скрежетом в голосе сказал своему напарнику – рыжему, шмыгающему носом парню: «Ну и сучка, оказывается, во как брат! А все ж таки помогла революции». На это парень еще громче втянул в себя сопли, плюнул под забор и со знанием дела заметил: «А может ей заплатили хорошо или и в самом деле идейная». Он пожал плечами и, вытаскивая носовой платок, добавил: «Поди разбери этих баб, в особливости интеллигенток».

Марину почему–то заинтересовали эти слова и она посмотрела на красную табличку, повешенную у входа в здание. Оказалось, что она проходила возле музея Октябрьской революции, и сама не зная почему, а попросту, повинуясь инстинкту любопытства, девушка переступила порог старинного здания. А, пройдя по пустынным залам музея и, посмотрев не панораму штурма Зимнего Дворца, которую ей любезно подсветила и разъяснила смотрительница зала, она действительно удивилась тому, о чем узнала за эти, быстро пробежавших, сорок минут. И теперь стали понятны обрывистые слова,  вынесенные из здания туристами–псковчанами.

За это короткое время Марина узнала, что при штурме Зимнего погибло пять человек, и около пятидесяти было ранено. Что «Аврора» палила не только холостыми. Что министров капиталистов отправили в Петропавловку, а на следующий день, взяв с них письменное обязательство - не вредить Советской власти, отпустили по домам.

Рассказы о революционерах чередовались с рассказами о хозяйке этого удивительного дворца и о последнем российском императоре. Пожалуй, это здание было единственным местом в Ленинграде, где бывали в гостях у одной и той же женщины и Ленин, и царь Николай I. Только, естественно в разное время и по разным поводам.

Революция начиналась как бескровная смена власти, но затем переросла в кровавую братоубийственную бойню, усугубившую и так непростую ситуацию в России. Идеализм, связанный с  правильными манифестами и благими намерениями, вплоть до отмены смертной казни и братаниями на всех уровнях, вскоре рассыпался из-за самой невозможности существовать и дальше в одной связке.  Материалистический идеализм уже не смог существовать как искусственное порождение непонятного суррогата материалистического и идеалистического. Потоки алой русской крови залили одну десятую часть планеты. Одна половина этого бурного потока хотела отобрать то, что наработала за годы рабского труда, но вторая половина так же яростно не желала отдавать то, что считала также своим и неотъемным. И обе половины этого непримиримого противостояния избрали для разрешения спора не весы, а меч – острый  и кровавый. Кто начал первым – вопрос неразрешимый до сей поры… 

Марина стояла возле большого полотна диорамы, глядя на  поленицы дров у Зимнего дворца, настоящие латунные орудийные гильзы и котелки. Думая о том, что пора бы идти дальше по делам, но в то же время осторожная тишина музейного зала не отпускала, напоминая о том, что по этим залам ходила сама балерина Кшесинская.

— Что, девушка, понравилось? — седая смотрительница ласково улыбнулась девушке.

— Да, конечно, спасибо.

— А к балкону уже поднимались?

— К какому балкону?

— Известный балкон, с которого Владимир Ильич выступал.

Людей в зале не было и, видимо, смотрительнице было скучно в средине рабочего дня. Марине показалось, что женщина сейчас собирается поделиться с ней всем тем, чему ее когда-то учили в университете на историческом или каком либо другом факультете. Ей представились длинные ряды книг, изученных в давние времена смотрительницей и ее безмерная тоска от того, что стечение неясных обстоятельств не дали ей стать кандидатом каких-то наук. И эта тоска до сих пор бросает седую худощавую женщину, прошедшую длинную жизнь, но, оставшуюся, по сути, институткой, в объятия любого человека, который желает ее слушать и никогда не перебьет.

Но безобидный вопрос, напротив,  почему-то подсказал Марине, что пора отсюда уходить и, если отвечать, то отвечать нечестно.

— Да, я там была…в прошлый раз…с дедушкой, — девушка круто развернулась на каблуках и пошла к выходу.

— А дедушке вашему, девушка, понравилось? — не сдавалась смотрительница.

— Еще как! — не оборачиваясь, выкрикнула Марина и скрылась за поворотом в другой зал, который вел к выходу на лестницу.

На улице она зябко поежилась от ветра, дующего, как всегда, от Невы, повернула направо и зашагала в сторону Петропавловской крепости.

По пути, проходя  вдоль ограды,  Марина раздумывала о романтических встречах, которые помнил этот дворец. Известную петербургскую балерину тайно посещал сам царь, и приезжал сюда не в карете, а в старинных традициях Венеции – на лодке. Раскачиваясь на серых волнах, лодка под июльским закатным солнцем или под покровом осенней ночи пересекала реку и входила в маленький неприметный канал. Этот канал под низкими гранитными сводами соединялся с открытым прудом во дворце, где царь ступал на сушу и входил в известные ему апартаменты.  Зимой, когда Нева замерзала, романтические путешествия по воде заканчивались.

Справедливости ради, Марина тут же  вспомнила, что, встречаясь с Матильдой  Феликсовной, Николай I был еще цесаревичем и их встречи продолжались всего год, а, значит, своей жене он не изменял. После его венчания с Алисой Кшесинская стала любовницей двоюродного брата цесаревича - великого князя Сергея Михайловича.

В этих раздумьях Марина быстро дошла до мечети и здесь в раздумье остановилась, пропуская группу людей, напоминающих туристов из Средней Азии. Национальные одежды были скромными, но тщательно убранными, чистыми и ласкающими глаз гаммой цветов, органично вплетающимися в прекрасный общий вид на фоне белоголубых стен и нарядных росписей арабской вязи.

Что-то подсказало девушке, что надо пройти чуть дальше по переулку, и здесь в каком-то тупике она и обнаружила, наконец, то, что так долго искала.    

Маленький магазинчик, похожий скорее на пещеру Алладина, был полностью заставлен товарами, похожими на те, что продают на восточных базарах. Марина никогда такого не видела, разве что в кино, и настоящие предметы мусульманского быта, здесь в центре Ленинграда, выглядели как маленький неповторимый кусочек Ташкента или Самарканда.

В отдельном шкафу стояли книги в старинных переплетах. Даже пыль этих книг, казалось, создана столетия назад. А что бурлило в те далекие годы, давно стало седой историей. Разные четки: из дерева, из разноцветных и просто черных камней. Халаты, вышитые золотом и яркими блестящими шелками. Ковры и коврики ручной работы, лампы, календари, платки, сувенирные ножи и сабли, медальоны и цепочки. Повсюду находились и предметы, о назначении которых Марина ничего не знала.

В магазинчике находились всего несколько человек, похожих на иностранцев. Они восторженно показывали друг другу на витрины и о чем-то громко шептались, а один не выдержал, щелкнув несколько раз затвором фотоаппарата.          Марина тоже не могла скрыть своей заинтересованности и продавец, невысокий толстяк лет пятидесяти, одетый в национальный халат и зеленую шапочку, подошел к ней, предлагая товары. Сначала он спросил – не ищет ли девушка  подарки, а потом поинтересовался для кого. Марина не стала отказываться от помощи и через несколько минут продавец  показал ей то, на что она не сразу обратила внимание  и это оказалось тем единственным, что она так долго искала.

Небольшой шар, величиной чуть больше бильярдного,  был выполнен из серого гранита. По выпуклым очертаниям материком можно было определить, что это планета  Земля и границы океанов очерчивались тонкой линией вкрапленных синих камешков. На фоне остальных материков ярко выделялась Евразия, а еще ярче Советский союз с множеством разноцветных сверкающих камней, несомненно, маленьких осколков уральских самоцветов. А вот и сам Урал, протянувшийся извилистой малахитовой линией с севера на юг. Москва узнавалась сразу же по небольшому розовому рубину,  столица Якутии – по блестящему ограненному горному хрусталю, Донбасс – по черному граниту. Множество мельчайших цветных крапинок напоминали о богатых природными месторождениями местах.

«Какой прекрасный подарок для будущего географа!», — подумала Марина, когда продавец бережно упаковывал драгоценный шар, рассказывая, что давно уже приехал в Ленинград из Татарии и очень полюбил этот город.

— А у меня бабушка тоже татарка, — поведала девушка, протягивая несколько купюр.

— О! Вы нисколько не похожи на татарку. И откуда бабушка? Я знаю все города и села Татарии. Может, земляки?        

—   Нет, бабушка – не ваша землячка, она живет в Москве.

—  Но, может быть она переехала в столицу после войны, —   не сдавался продавец. —   В те времена было много таких случаев. Вот мой двоюродный брат так же приехал в Москву, стал работать дворником, получил жилье. А сейчас там такое огромное семейство, не сосчитать! Как зовут твою бабушку, девочка?

—   Ее зовут Марья Фаридовна. Я даже не знаю – жила ли бабушка где-нибудь еще кроме Москвы.

—   Звучит наполовину по-русски, —   продавец ненадолго задумался. —   Нет, к сожалению, не знаю, но все  равно, для меня - татарина твоя бабушка - землячка.  Заходи, хорошие подарки у меня всегда есть. Счастья тебе.

Он проводил Марину до самой двери и несколько раз уважительно поклонился, приложив руки к груди.  

Вскоре девушка уже шла по скверу у станции метро «Горьковская» и ничто вокруг в бесконечно серый пасмурный день не напоминало о чудесном мире из сказок Шехерезады. 

Когда через несколько дней наступил праздник и Марина вручила свой подарок Николаю, то тот в первую минуту вообще ничего не мог сказать, а восторженно во все глаза смотрел на то, что появилось из коробки.

Они встретились перед обедом на втором этаже, где встречались в последнее время постоянно,  и стояли у окна напротив портрета Лобачевского. Марина поставила коробку на широкий подоконник и, доставая гранитный сувенир, просто сказала: «Это тебе, Николай».

Адамов с неподдельной радостью смотрел на шар, а, когда, наконец, поверил, что этот подарок предназначается ему, крепко прижал гранит к груди, а другой рукой обнял Марину и поцеловал. Проходивший мимо профессор закашлялся и покачал головой. Николай  покраснел, как щеки девушек с картины «Зима», висевшей в простенке между окнами и обрел дар речи.

—  Марина, я такого никогда не видел. Кто же такое чудо сделал?

—  Не знаю, —   она пожала плечами и улыбнулась. —   Я так рада, что тебе понравилось.

—   Еще бы. Такого нет ни в кабинете минералогии, ни в музее университета! Да, наверное, и в Эрмитаже нет. Смотри, это малахит, это сердолик,  это яшма, а вот здесь даже корунд... Чем же я заслужил такой подарок? —   Он внимательно посмотрел Марина прямо в глаза, излучавшие тихую радость. 

— Просто праздник, а мы с тобой из военных семей и понимаем, какой это день.

—  Такой праздник я никогда не забуду. —   Николай прикоснулся к ее плечу, вдыхая аромат волос и легких духов, впитавших запахи полевого луга. —   Обязательно поставлю у себя на столе и буду все время вспоминать о тебе.

—   Не забудь об учебе.

—  Это даже помогает, Марина. Ты знаешь, какой энергией напитаны эти камешки. Ведь им миллионы лет! Сколько  над ними прогремело гроз, сколько прошло дождей и снегов! Может, на них наступал саблезубый тигр или проходил древний человек к своей первобытной стоянке. Представляешь?

—   Тяжело представить, ведь это так давно было. Тогда и наша планета была совсем другой.

—   Да и подарки другие дарили – кусок мамонта, корни папоротника, —   рассмеялся Николай. —   Но, знаешь, Марина, самое главное, что этот шар помнит тепло  твоих рук и всегда будет нести в себе это особое прекрасное тепло. Вот оно и будет для меня самым главным источником энергии, моим талисманом и первым помощником.   

—   Ты преувеличиваешь, Николай. Ведь, это, хоть и красивые, но все-таки камни.  

—   Нет, Марина. Ты вложила в них душу и теперь эти камешки стали для меня не простыми, а очень дорогими. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь?

Девушка погладила его руку, державшую гранит с самоцветами и молча кивнула головой.   

— Ну, вот. Кстати, Марина, к твоим родителям я отношусь  с большим уважением. Интересно, а  что ты подарила Егору Михайловичу? Если это уже не секрет.

— Нет, не секрет. Сегодня утром мне пришлось специально подняться немного пораньше, на целых полтора часа.

— Ого! Это – уже подвиг.

— Не смейся Николай!  Я подарила отцу большую красивую книгу о полководцах Великой Отечественной.

—   Хороший подарок.   

—      Знаешь, я как-то видела в библиотеке штаба старинное издание о первых генералиссимусах и фельдмаршалах России. Но эту книгу не подаришь.

—   А что, разве в те времена были еще генералиссимусы, кроме Суворова?

—   Оказывается, были. И первым был Александр Меньшиков.

—   Интересно. Смотрю, тебе и история нравится. Почему не поступала на исторический?

—   Бабушка посоветовала идти на филологический.

—   В принципе, тоже увлекательная профессия. Так как, отцу книга понравилась?

—  Конечно, обещал сразу после работы ее просмотреть.

— Наверное, ты очень гордишься своим отцом и своей фамилией. 

—   Пожалуй, да, —   ответила Марина после минутного раздумья. —   Кстати, эту фамилию отец носит сравнительно недавно.

    —   Значит, фамилия менялась?

—   Да, и даже дважды.

—   Вот как? —   Николай удивленно посмотрел на девушку.

—   Да, никакой тайны здесь нет, все очень обычно. Первая фамилия отца звучала не очень красиво – Зануда. Когда он поступал в военное училище, то назвал себя Занудиным, так и пошло. А когда на фронте готовили наградные документы в Москву на звание Героя, какой-то военный начальник приказал: «Перепечатать представление и все изменить на подходящую фамилию. Надо что-то другое». Вот и стал отец с тех пор Загудиным, а потом и мы с сестрой. А ты что подарил?

—   Снасти для рыбалки. Поедем по весне на озера, мы  с отцом  любим такой отдых.

—   Мой тоже. Такая же страсть к охоте и рыбалке после Дальнего Востока.  Но сейчас у него времени совсем нет. Да и у нас, похоже, тоже – обед заканчивается, —   Марина взглянула на часы и заторопилась.

—  Когда встретимся?

—      Приходи сюда к пяти.

Они вместе дошли до лестницы и поднялись этажом выше...

 

Быстро пролетели две недели, в течение которых мужчины ломают головы над тем, чем можно ответить своим дорогим и любимым на международный женский день. В эти дни в послерабочее время, кажется, что интересы всех мужчин изменились и теперь они предпочитают посещение магазинов, а не касс стадионов, пивных ларьков и газетных киосков. Со скоростью пролетающей мимо кометы с прилавков сметаются залежалые товары, запакованные в целлофан и перевязанные ленточками с магическим названием «праздничный набор». А женщины, подарившие мужчинам необычные подарки, заставляют поломать головы во сто крат сильнее любой головоломки и побегать с огромной скоростью по магазинам города. При этом жители ближайших городков и поселков атакуют Гостиный и Апраксины Дворы, ДЛТ и Нарвский универмаг. А жители города в поисках чего-то необычного времен матушки Екатерины зачем-то  выбираются в городки еще дальше своей дачи в Сестрорецке или Кавголово.

Казалось бы, у Николая наступают тяжелые дни походов и выборов, в свободное от учебы время, как и у тысяч его соплеменников мужского пола.  Однако, он был смышленым парнем и не пошел по пути случайного поиска неизвестно чего, надеясь на счастливый случай. Николай просто-напросто хорошо подумал, подражая своему отцу, как делают хорошие полководцы накануне решающих событий.

Он постарался определить, что будет хорошим подарком для Марины. И в этих размышлениях вспомнил, какие слова  он сказал ей по поводу февральского подарка. Сам собой напрашивался вывод, что надо непременно подарить то, что  Марина пожелала бы постоянно держать на своем письменном столе.

Николай раздумывал недолго и среди нескольких предполагаемых предметов выбрал настольные часы, увиденные им недавно в морском порту. Часы, как символ пожелания долгой жизни и надежды на дальнейшую дружбу, как нельзя лучше подходили для такого случая. Эти  часы были привезены откуда-то из-за границы, потому-что отличались от всех моделей, виденных Николаем ранее. Они были небольшими, на продолговатой подставке из цветного оргстекла. Циферблат обозначен римскими цифрами, между центром и цифрой двенадцать – небольшое окошко. При       внимательном  рассмотрении в окошке была  видна та столица мира, в которой в это время все часы страны отсчитывали промежуток времени между полуднем и часом дня. За сутки в окошке можно было ясно увидеть Эйфелеву башню, Биг Бен, Красную площадь, Статую Свободы, Китайскую стену, минареты Анкары, Хадж Махал, пирамиды Египта и еще многие другие картинки столиц.

Восьмого марта Николай вручил часы вместе с букетом гвоздик и с радостью наблюдал за радостным оживлением Марины, которая с удивлением рассматривала цветные картинки и ажурные бронзовые стрелки. Он выждал некоторое время, пока Марина вертела подарок, весело улыбаясь, и, наконец, с загадочным видом сказал:

—   А у меня еще кое-что есть для тебя.

         —   Хватит и этого подарка. Спасибо тебе большое, Николай. Вечером маме покажу, ей тоже будет интересно. Какие оригинальные! Похожи на сказочную детскую игрушку! Послушай, и как ты догадался, что мне и на самом деле нужны на письменном столе часы?

         — Да так, может случайно.

         — Я ведь дома постоянно вечером смотрю назад на часы, висящие на ковре, или снимаю и кладу на стол свои наручные. Ты настоящий друг! Знаешь почему?

— Почему?

— Потому что ты угадал, какой подарок подарить, а это не бывает так просто,  — в глазах Марины заиграли веселые озорные огоньки.

— Это значит, что мы хорошо понимаем друг друга, — продолжил Николай. — Так тебе показать еще кое-что?

— Конечно.

Николай достал из папки два широких цветных билета, спаянных вместе тонкой дырчатой линией. С левой стороны на них не было привычных очертаний известных театров или концертных залов с их адресами, а просто виднелся какой-то неузнаваемый издалека знак. При ближайшем рассмотрении Марина узнала известный со школьной программы по истории профиль Тутанхамона.

— Что это, Николай?

— Так я и знал, что ты еще об этом не слышала. Отлично! Ведь билеты еще не продавались. И только завтра или послезавтра об этом сообщат по радио,  телевидению и в газетах.

— О чем сообщат,  Николай?

— О приезде выставки Тутанхамона в Ленинград.

— Вот это да!

— И не просто выставка. Это будут самые дорогие вещи, найденные в его гробнице. Для тебя, это, может, не так интересно, но для меня – будущего географа,  находка англичанина Картера – это невиданное событие.  

— Мне тоже интересно, Николай. Я до сих пор в восторге от кинофильма «Фараон».

— Вот и отлично, значит, через две недели пойдем. Это будет еще получше фильма. 

Приезд выставки из Египта в Ленинград был обставлен очень серьезно. Тысячи людей, не обращая внимания на расстояния, ехали в город на Неве и простаивали ночи в надежде получить заветный билет. Знал бы древний фараон о такой своей невиданной славе три тысячи лет назад!

Для многих людей, не имеющих возможности для путешествий за рубеж, эта выставка оказалась единственным окном за границу. И, поэтому, были длинными очереди и дорогими сами билеты.  На улице Халтурина и вокруг нее началось настоящее паломничество. В ночных сумерках двигались тени с фонариками в руках, выкрикивающие номера очередников, У касс оставались на ночь, подбадривая себя горячим чаем из термосов и заранее припасенными домашними пирожками.   По набережной Мойки и у Марсова Поля сновали суетливые, опасливо озирающиеся  спекулянты, разговаривающие заикающимся шепотом. Ночная жизнь Ленинграда сместилась туда, где по ночам раньше  ходили только одиночки. И как можно было в этом районе города не толпиться, если такую выставку можно было увидеть так же редко, как пролет кометы Галлея.

В назначенное в билетах время, Марина и Николай не спеша,  пришли на ту самую улицу Халтурина, которая совсем недавно стала известна не только жителям города, но и очень далеко за его окрестностями. Благодаря выставке сама фамилия, которой была названа улица, стала знаменитой. Люди, даже совсем не интересующиеся прошлым своей страны, но интересующиеся Тутанхамоном, наконец, узнали, что Халтурин – это революционер и он покушался на царя Александра II. А с целью убийства царя сумел совершить взрыв в Зимнем дворце. Может, поэтому, и улицу для переименования в его честь выбрали рядом с этим дворцом.

Однако оказалось, что указанное время совсем не является основанием для прохода на выставку, а является временем ориентировочным. Они пытались пройти сразу в здание, но милиционер, взглянув на билеты, показал на очередь: «Становитесь сюда, у них на час раньше. Не волнуйтесь, это недолго».

Николай молча пожал плечами, мол «Ничего не поделаешь!», и они медленно двинулись к заветному крыльцу с огромными гранитными Атлантами. По пути, чтобы ожидающим не было так скучно,  стояли щиты с информацией о выставке. И каждый посетитель еще до входа знал, что Тутанхамон – египетский фараон, проживший всего восемнадцать лет, и из них девять лет он был правителем Египта. Щиты извещали о древней культуре, которая была на плодородных берегах Нила три тысячи лет назад и о том, какие пирамиды возводились в пустынях. О поклонении богу солнцу Ра и богу  Амону, о далеких традициях и вечных легендах.

Через полчаса ожидания выяснилось, отчего произошел сдвиг от времени, указанного на билете. К крыльцу подъехало н6есколько лимузинов с дипломатическими номерами, и посетители дипломатического ранга прошли в здание. Вскоре они вышли, но это не ускорило очередь, потому что пропускали внутрь не больше тридцати человек.

Наконец Марина и Николай вошли на выставку. В огромном зале стоял саркофаг с мумией Тутанхамона. Рядом с саркофагом стояли несколько застекленных стеллажей с золотыми предметами, найденными в египетском захоронении Отдельно, под толстым пуленепробиваемым стеклом лежала золотая маска фараона. Чуть дальше стоял золотой трон, на котором были изображены фараон, его жена и в высоте яркое солнце с множеством лучей.  Вокруг молча стояло два десятка милиционеров с автоматами в руках, в стенах были вмонтированы камеры слежения.

Половина часа, отведенная на экскурсию, быстро прошла, и молодые люди вышли на улицу под мелкие снежинки, лениво падающие с небес. Гранитные  холодные булыжники Дворцовой площади и огромные Атланты спокойно соседствовали с седой стариной в возрасте трех  тысяч лет, находившейся  рядом с ними.