Глава 6 

В последнюю субботу июля, после обеда, Берестов, проехав на автобусе три километра, вышел на повороте дороги, ведущей на поселок Песочный, и подошел к одной из дач, спрятавшейся среди густой зелени высоких деревьев.

Дача занимала небольшую территорию и была окружена зеленым деревянным забором. Дом из белого кирпича с высоким крыльцом под черепицей, небольшой сарайчик, фруктовые деревья. На калитке – никаких надписей, только щель для почтового ящика да  кнопка звонка.

Берестов нажал на белый кружочек и услышал, как звук звонка раздался сразу с двух сторон: из открытой двери дачи и от деревьев сада. Ждать пришлось не меньше двух минут, но, наконец, калитка открылась, и седая сутулая старушка небольшого роста вопросительно воззрилась на офицера.

— Скажите, пожалуйста, это дача генерала Загудина, — спросил Берестов.

— Да, — кивнула старушка, вытирая руки об фартук.

— Тогда я не заблудился, — улыбнулся Берестов. — А товарищ генерал здесь?

— Пока нет, но скоро приедут.

— Ясно.

— Заходите, можете здесь подождать.

— Я лучше похожу здесь, — Берестов кивнул на дорогу.

Старушка пожала плечами и закрыла калитку.

По недалекому шоссе стремительно неслись многочисленные машины, поток которых в субботу увеличился – наступили часы, когда горожане выезжали за город на свои дачи и садовые участки. Некоторые из них поворачивали на Песочный, и Берестов пытался определить, какая из этих машин привезет Загудина.

Через двадцать минут такого ожидания черная «Волга» повернула налево, в сторону поселка, а затем  съехала с асфальта и двинулась по грунтовке в сторону дачи. На солнце ярко блеснул передний бампер с желтой фарой посредине, а при подъезде ближе стал различим и номер – «00-06 ЛЕА».

Загудин вышел в легкой коричневой куртке и с улыбкой подошел к Берестову.

— Здравствуйте, Вадим Александрович! — произнес он к удивлению лейтенанта. — Пойдемте, побеседуем.

Для начала генерал послушал короткую биографию, хотя, конечно, и так ее знал. Спросил о родителях, одобрительно кивая головой, когда услышал, что отец Берестова – фронтовик. Потом внимательно посмотрел на лейтенанта и подвел итог:

— Будем работать!

Поднялся со скамьи и повел Берестова к беседке в глубине сада, где и познакомил со своим семейством: женой Татьяной Федоровной – черноволосой смуглой женщиной, младшей дочерью Мариной – выпускницей школы, очень похожей на мать и со старушкой Марьей Фаридовной – матерью генеральской жены.

Семейство без особых эмоций восприняло нового адъютанта, да по-другому и быть не могло с малознакомым человеком. Но, все-же, вручили сетку с крепкими краснобокими яблоками.

Шагая с этим подарком по дорожке к калитке, смущенный лейтенант продолжал слушать Загудина.

— Понедельник – для сдачи должности. В этот день состоится приказ о назначении. Во вторник меня не будет, но вас встретит полковник Сиваков и все объяснит. В среду работаем в штабе, а в следующую субботу мы уезжаем с семьей в Ессентуки, в отпуск. Здесь останется Марья Фаридовна и приедет старшая дочь с мужем и моим внуком из Москвы… Так что, будет время освоиться и войти в должность.

Генерал на минуту задумался и спросил:

— Как, все пока понятно?

— Так точно.

— Сейчас водитель довезет вас до Серово, до свидания.

— До свидания, товарищ генерал.

 

За короткую дорогу Берестов познакомился с водителем.

Петя Черняев был родом из недалекого Новгорода и до армии успел поработать таксистом, приобретя хороший водительский стаж. Службой своей он был доволен, так как за полтора года дважды успел побывать дома, да и родители трижды наведывались в Ленинград. Весной Петя собирался увольняться и на предложение командира автороты остаться на сверхсрочную ответил отказом.

— Лучше в Новгород вернусь, — закончил свою короткую биографию Черняев и кивнул на флажок с гербом города, прикрепленный под приемником.

Берестов взглянул на двух медведей, стоящих по обе стороны трона и предложил:

— Не хочешь дальше служить,  может, поступил бы здесь учиться.

— Нет, домой тянет. Там тоже есть  и институты, и техникумы…

 

Черная «Волга» вызвала небольшой переполох на КПП полка: дневальный стремительно кинулся открывать ворота; дежурный, на ходу поправляя повязку, подбежал с докладом; второй дневальный убежал на другую сторону здания к дежурному по части…

Берестов открыл дверцу и крикнул:

— Не будем заезжать, закрой ворота!

Он вышел и, попрощавшись с Черняевым, пошел через КПП. На выходе столкнулся с дежурным по части, который заполошно спросил:

— Кто там приехал?

—Я приехал, отбой тревоге, — ответил Берестов и пошел в расположение роты. 

Рота заступала в наряд, и в канцелярии сидел один командир роты, а по спальному помещению озабочено ходил старшина Байков. Поэтому длинных разговоров и объяснений удалось избежать, от которых за день  Берестов уже порядочно устал.

— Так получается, что все окончательно решено? — спросил Слуцкий и побарабанил пальцами по столу.

— Да, Андрей Витальевич, — ответил Берестов, ловя себя на мысли, что впервые называет ротного по имени и отчеству.

— Ладно, расти. Только кто занятия в понедельник проводить будет, а?

— Назначат кого-нибудь из батальона обеспечения.

— Это понятно, Берестов… Но как-то не вовремя все это. Пока новый человек дойдет до профессора… Боюсь об одном: чтобы взвод твой не загубили, хорошо идет.

— Все нормально будет, они уже вошли в ритм. Да и сержанты толковые.

— Посмотрим, что получится.

— Андрей Витальевич, у меня к вам просьба есть.

— Говори.

— Вы мне можете дать рекомендацию для вступления в партию?

Майор перестал стучать по столу и просто ответил:

— Тебе могу, Берестов. — Он слегка усмехнулся и пошутил: Может, не забудешь своего ротного… Но одной рекомендации тебе мало. Пойдем к командиру батальона, все равно мне идти докладывать о твоем назначении. Вот, у него и спросишь.

Майор Пирогов, услышав такую новость на пороге своего кабинета, вернулся обратно и бросил фуражку на диван.

— Вот так всегда, — пробасил он, пристукнув кулаком по столу. — Ни одной субботы нормальной нет! Что у тебя на следующей неделе, — обратился к Слуцкому.

Командир роты стал перечислять расписание занятий, но комбат дослушал только до среды.

— Все ясно. Вызывай сюда начальника штаба, и решайте, как обойтись неделю без офицера. За это время командир полка даст нам взводного. — Пирогов прошелся по кабинету и подошел к Берестову. — Ты-то не виноват, офицер должен расти… Но лучше бы рос у нас в полку…

Рекомендацию для вступления в партию комбат пообещал написать в понедельник.

 

Для Юли новость о новой должности мужа была, конечно, радостной: заканчивался период некой неопределенности, и можно было надеяться, что Вадим перестанет по ночам курить на балконе. А с другой стороны, впереди будут еще и не такие  неизвестности. Но в этот день она больше всего радовалась тому, что субботний вечер будет свободным и в воскресенье будет выходной.

— Давай завтра поедем на Медное озеро! — предложила жена. — Если сегодня ваша рота заступила в наряд, то Виталик свободен.

— Правильно, — согласился Берестов.

— Вот и давай сейчас пройдем по городку. Если не встретим их, то зайдем домой и договоримся. Я не думаю, что они будут против, мы на том озере еще в мае были последний раз…

Лейтенант Виталик Баков учился вместе с Берестовым в одном военном училище, но в разных ротах,  и сейчас служил в первом курсантском батальоне. На своей жене Наташе он тоже женился в августе, после выпуска. И дети у них в семьях родились почти одновременно: сын Баковых Саша был всего на три  месяца старше Людочки.

Первая беременность у Юли почему-то сорвалась, и это очень расстроило Берестова – он был наслышан о неудачах подобного рода. Но прошло совсем немного времени и все вошло в обычную норму: вторая беременность протекала хорошо и дочь родилась красивой и здоровой…

В то время, два года назад, Наташа гуляла с маленьким Сашей по городку в окружении таких же молодых мам с колясками. Она часто заходила к Берестовым и подруги подолгу беседовали о секретах женского материнства. Берестов в такие посещения старался не мешать и уходил курить на кухню.

Когда Наташа рассказывала последние Серовские новости, Юля очень удивлялась и спрашивала:

— И откуда ты это знаешь?

— Скоро и ты  будешь знать, никуда от этого не денешься! — смеялась Наташа. — Как только лялька появится, и начнешь с коляской ходить, сразу все узнаешь. Даже то, чего и не хочешь знать.

— Ну и городок! —  у Юли округлялись глаза.

— Как и все другие городки.

Прошло немного времени, и молодая мама убедилась в Наташиной правоте: на ежедневных сходках планировали на должности, заменяли в группы войск, рассчитывали сроки присвоения званий, денежное довольствие, хвалились новыми вещами, делились рецептами и просто, вздыхая, ждали с занятий и нарядов своих мужей…

 

Две офицерские семьи добрались до озера к полудню. Баковы с энтузиазмом откликнулась на предложение отдохнуть вместе, и были рады отличной погоде с ярким солнцем и малооблачным небом.

От шоссе проселочная дорога повела мимо бетонного забора воинской части, за очередным поворотом показался поселок Медный Завод, и вот уже мелькнула водная гладь Медного озера, окруженного со всех сторон песчаными берегами с  высокими соснами и елями, со стройными  березами, с густой травой и разнообразными кустарниками, утопающими в больших листах папоротника.

Вдоль берега, по пыльной дороге они прошли до малозаметной тропинки, а затем и до того места, где бывали еще в прошлом году, остановившись возле еле заметного кострища, засыпанного сухим песком.

По небу медленно и важно проходили полосами белые облака, резко контрастируя с синевой неба, словно гигантская тельняшка сорвалась с бельевой веревки и улетела от балтийца. Деревья доносили запах хвои, чуть шевеля разлапистыми ветвями, трава медленно склонялась к ногам, легкая рябь пробегала по воде светло-коричневого цвета.

Песчаный берег плавно переходил в воду, и можно было идти еще метров двадцать, прежде чем начиналась настоящая глубина. Поэтому, для детей, эта была настоящая радость – веселиться в теплой искристой воде, похожей на сильно разбавленный кофе, но, несмотря на это, оставаясь прозрачной.

Вдалеке, посредине озера, виднелся остров с парой десятков прямых в центре и горбатых у воды, сосен, высота которых было соизмерима с шириной этого клочка суши. А у дальнего берега зеленели еще несколько островков, которые, вероятнее всего, исчезали во времена сильных дождей.

Людей, несмотря на выходной, было совсем мало – лишь из двух групп кустарников дальше по берегу раздавалась музыка, звучавшая из приемника, и доносился запах дыма.

— Вот и добрались! — сообщил Берестов и опустил дочь на землю.

Это место он знал давно, еще с тех пор, как случайно заехал сюда в поисках хорошего песка для какого-то строительства на полигоне. Недалеко отсюда находились еще два озера, но это находилось ближе всего и оказалось самым большим и не таким заболоченным как остальные.

Берестов любил незнакомые места и постарался в первый приезд сюда, пока машина загружалась, обойти вокруг везде, насколько это было возможно. Он знал и секреты этих мест…

Оказалось, что здесь хорошо видны следы оборонительной линии Маннергейма, и при этом доты располагаются на берегах озерков и у края болот, так органично вливаясь в общий ландшафт, что казалось – эти бетонные стены выросли вместе с соснами и березами.  Доты неожиданно возникали прямо из песчаных обрывистых берегов и из небольших скалистых холмов.

Это совершенство инженерной военной мысли было дано увидеть не каждому: ну кому взбредет в голову вместо отдыха у воды пройти через несколько болот с комарами и лягушками, чтобы посмотреть, что там дальше? Поэтому и жестяных банок здесь не встречалось, и папоротник блестел всеми не сломанными стеблями. Здесь даже остались нетронутые ржавые гильзы и осколки в стволах старых сосен...

Людочка, почувствовав свободу и твердь земли, не раздумывая, побежала к близкому озеру с радостными криками. Не отставал и маленький Саша: из некогда тихой воды разноцветной радугой взметнулись вверх тысячи сверкающих брызг. Юля и Наташа стремглав бросились за детьми на мелководье.

Когда пряный дым от углей костра донес до воды озера запах шашлыка, жены,  не сговариваясь, посмотрели на берег, и Наташа крикнула:

— Ну, скоро вы там?

— Можете мыть руки, — ответил Берестов, — и идти сюда.

Виталик достал нож и сделал надрезы на двух кусках мяса.

— Готово! — радостно констатировал он и махнул рукой. — Давайте быстрее, накрывайте стол.

Стол представлял собой небольшой прямоугольник автомобильного брезента, который, случалось, защищал костер и детей от внезапного летнего дождя. Скоро на этом «столе» и разместились все нехитрые припасы для обеда на природе: шампура с жареным мясом, зелень, вода, сухое вино, помидоры, огурцы, вареные яйца и пара банок с консервами.   

— Ну, давай за твое назначение, — Виталик поднял стакан с «Медвежьей кровью» и медленно выпил. — Хорошо, холодное!

— Давай! — Берестов тоже опорожнил свою фарфоровую чашечку и на минуту задумался.

Глядя на веселых друзей и радостных детей, ему не хотелось загружать их своими проблемами и делиться какими-то сомнениями. С отличие от всей компании он чувствовал некоторое беспокойство, связанное с тем, что в голове были десятки вопросов, остающихся пока без ответов. Однако он чувствовал, что не стоит пока беспочвенно, не зная ничего, гадать.

Поэтому,  весело улыбнулся и спросил:

— Как, девушки, у нас шашлыки получились?

— Отлично! — откликнулась Наташа. — На этом месте всегда все вкусно получается.

— Угу, — закивала Юля, — я малышам порезала маленькими кусочками, так они быстрее нас с этим мясом справились.

— Отличная идея – приехать сегодня сюда! — воскликнул Виталик. — Давай, Вадим, за шашлычок!  И когда теперь встретимся, вот так – полным составом?

— Кто его знает, — Берестов пожал плечами, — разве так сразу скажешь! Вторник покажет.

— А понедельник?

— За понедельник мне надо рассчитаться с полком.

— И успеешь за один день? Все службы, аттестаты, взвод передать…

— А больше дня, Виталик, не дают. Не успею, значит – буду договариваться в выходные дни.

— Если они у тебя будут, —  Баков угрюмо оторвал кусок мяса с шампура и посмотрел на берег, где дети собирали маленькие камешки, сосновые шишки, выброшенные на песок волной и серые ракушки. — Загордишься теперь, вышестоящий штаб все-таки!

          Берестов даже не возмутился, он хлопнул Виталия по плечу и улыбнулся:

— Ты же меня знаешь! Как я могу от этого назначения измениться? Три года мы с тобой сапоги по полевым дорогам топтали,  а сколько по заснеженным лесам проходили? Да я себя пока без запаха дизтоплива даже не представляю!

— Меняются люди, все равно меняются, — твердо проговорил Баков, — такое бывает… Разительные перемены…

— Только не со мной. А если что-то заметишь, скажи мне об этом честно, не скрывай. Договорились?

— Ладно. Пока об одном жалею – встречаться будем реже.

— Да мы пока из Серово и не уезжаем.   

— И то хорошо, только вот ездить тебе… не позавидуешь.

Сосны медленно шевелили ветвями, пряный запах полевых цветов вплетался в ароматы походного стола, стая голубей пролетела над лениво качающейся водой озера.

Вскоре стол украсила и дышащая паром картошка, извлеченная из углей костра, и спустя минуты детвора своими черными чумазыми лицами вызывала улыбки родителей.

— Опять вас мыть надо, — Наташа покачала головой. —  Пойдем, Юля, на берег. 

— Мы тоже пойдем, искупаемся, — Берестов поднялся и вопросительно взглянул на Виталика.

Вода была искристой, прозрачной и хорошо прогретой, на легких волнах играли солнечные блики. Ноги мягко утопали в песчаном дне.

Друзья проплыли до острова, посидели на берегу, глядя на недалекий поселок и группу молодых людей на другой стороне озера, откуда доносились звуки гитары, и вернулись обратно к своему костру.

Солнце медленно коснулось верхушек берез, посылая часть своих лучей сквозь широкие колышущиеся ветви. Мелкая рыбешка, похожая на тюльку, сверкнула чешуей над поверхностью воды.

По проселочной дороге в сторону шоссе проехали две легковые машины, на багажниках которых были закреплены брезентовые тюки и удочки: народ возвращался с отдыха. Пыльное облако сорвалось с дороги и на короткое время накрыло площадку с остывающим костром.

Домой возвращались в переполненном до отказа автобусе, перевозившем, в основном, дачников с дарами природы, но настроение у всей компании было прекрасным – поездка запомнилась надолго.

Чудесное место со сказочным названием «Медное озеро» осталось далеко позади,  и Берестов не мог знать – когда, в какие годы он снова окажется на этих песчаных берегах, с соснами и березами, видавшими далекую войну, с угрюмыми настороженными, покрытыми слоем мхов, тяжелыми серо-зелеными дотами, в этих лесах, сохранивших колючую проволоку и осыпавшиеся окопы, заросшие сочной травой…  

 

Было начало рабочего дня и поэтому в бюро пропусков толпилось множество самых разных военных. Из этой массы людей Берестов безошибочно определял своих коллег – войсковых офицеров – по их загорелым лицам и жилистым грубым поцарапанным темным рукам.  Эти люди были с папками, потертыми чемоданчиками и с брезентовыми портфелями. Они оживленно беседовали и обменивались дружелюбными улыбками, узнавая друг в друге однополчан.

Другая категория офицеров – штабная – отличалась безупречно выглаженной формой, свежей стрижкой, светлыми лицами с румяными щеками, двойными подбородками в звании от майора и выше, новенькими блестящими дипломатами и высокомерными взглядами.

Три морских офицера, стоявшие у телефонных кабинок, отличались полным гордым спокойствием и мраморными лицами, говорившими о том, что эти моряки – подводники и они  только недавно вернулись из длительного похода.

Берестов дождался своей очереди у окошка и протянул удостоверение личности лысому старшине лет пятидесяти,  в очках…

 

В прошлый раз, при посещении управления кадров, он получил пропуск для входа через шестой подъезд. Это было оживленное место, через подъезд постоянно проходили и для входа, и для выхода. Входная дверь выходила сразу на шумный Невский проспект, где текла своим чередом шумная городская жизнь. А в штабе, куда он вошел, было несравнимо тише – здесь только постоянно скрипели паркетные полы под нескончаемым потоком людей, быстро шагающих в разных направлениях.

Для того чтобы попасть к кадровикам, пришлось пройти много извилистых узких коридоров, разных лесенок, мимо десятков кабинетов с разными табличками. По всему было видно, что здание не однажды перестраивалось внутри, чтобы выделить всем службам и управлениям необходимые помещения.

Эта часть штаба была похожа на гигантскую коммунальную квартиру с сотнями озабоченных обитателей, спешащих с непроницаемыми лицами с кипами бумаг.

В тот первый визит Берестов был слегка разочарован, увидев здание штаба изнутри – до того оно разительно отличалось от величественного облика Главного штаба, давно знакомого своими очертаниями, и не раз рассматриваемого с Дворцовой площади. Внутри было узнаваемым только одно – невиданная ранее метровая толщина стен…

 

… Старшина полистал списки и уточнил:

— По заявке Военного Совета?

— Так точно, должна быть заявка от полковника Сивакова.

— Есть такая, — буднично произнес старшина и стал выписывать пропуск. — Приказ на вас уже есть? — спросил он, отрываясь от письма.

— Должен быть сегодня, — ответил Берестов, пытаясь сообразить, откуда в бюро пропусков что-то известно о нем – ведь в штаб ходят  сотни посетителей.

— Так, — старшина задумчиво постучал по столу и поднял телефонную трубку.

Переговорив с кем-то пару минут, он взглянул через окошко на оставшуюся очередь и продолжил выписывать пропуск.

— Распишитесь, товарищ лейтенант, вот здесь, — старшина протянул ручку. — Мне завтра нужна ваша фотография для постоянного пропуска. А пока получите временный, но пойдете в штаб через третий подъезд.

— Где это?

— Выйдете через арку на Дворцовую, а там увидите с левой стороны, по номеру.

Поблагодарив, Берестов взял картонный прямоугольник, вложенный в удостоверение, и вышел на шумный проспект. Двинулся в сторону Мойки, но  через несколько десятков шагов на минуту остановился у надписи, которую давно хотел рассмотреть. Строгие слова, предупреждавшие об опасности во время артобстрела, навсегда остались на стене здания, как память об ушедшей войне. И живые цветы под ними, как неистребимая вера в силу жизни.

Повернул налево, прошел мимо переговорного пункта и ступил под своды арки. Впереди виднелся уже знакомый Александрийский столп и Зимний дворец.

Берестов прошел мимо второго подъезда и увидел у следующего одиноко стоящую черную «Чайку». Это и был тот самый третий подъезд, указанный в пропуске. Лейтенант прошел через две двери и оказался у широкой мраморной лестницы с ковровой дорожкой,  ведущей наверх. У двери стоял дневальный в парадной форме, с красной повязкой и штык - ножом.  Справа, на постаменте, стояло Красное Знамя штаба округа, которое охранял часовой.

Дневальный сверил пропуск с удостоверением и спросил:

— Вы к кому, товарищ лейтенант?

— К Секретарю Военного Совета.

— Вам после первого пролета направо, и еще раз сразу направо – в коридор командующего.

— Спасибо, — Берестов взял документы и зашагал наверх по лестнице, где, кроме него, никого не было.

Повернув направо, лейтенант вошел в ярко освещенный коридор, устланного посредине широкой дорожкой.

В этом тихом коридоре Берестов сделал первые шаги и интуитивно почувствовал, что перешагнул через некую  невидимую черту,  которая отделяет его от одного из периодов службы и начинается новый неизвестный этап в его жизни.