Глава 8 

Накануне отъезда генерала рабочий день показался Берестову насыщенным до полного предела, сжатым до массы сверхзвезды. События, звонки, встречи, уточнения, поездки, задачи, вызовы мелькали безостановочно, в памяти проносились десятки фамилий и поручений.

Когда с утра Загудин спокойно минут пятнадцать пролистывал газеты, Берестову по неопытности показалось, что так и день пройдет. Но так было лишь до тех пор, пока штаб не начал работать.

В приемной раздались первые телефонные звонки, которые стали частыми в последние два дня: в штабе узнали, что в приемной Загудина снова есть адъютант. Заливистые трели звучали с небольшими перерывами, мешая даже небольшим перекурам. Поэтому Берестов быстро освоил маленькую безобидную хитрость - временами он включал все аппараты в режим «занято» обычным тумблером под столом.

Незадолго до обеда, когда стрелки часов приближались  к двенадцати, а в приемной никого не было, Берестов снял ручные часы и подошел к своему единственному большому окну. Сквозь дребезжание трамваев и автомобильные гудки он старался расслышать один единственный звук, характерный только для Ленинграда. Вскоре приглушенное эхо донесло выстрел сигнальной пушки с Петропавловской крепости, и лейтенант перевел стрелку на своих часах.

Загудин решил отобедать в генеральском зале, а, вернувшись, сказал:

— Займите-ка мне очередь в парикмахерской.

— Вам же без очереди, товарищ генерал! — удивился Берестов.

— Ничего, я не тороплюсь. Идите, занимайте, потом придете за мной.

Адъютант оказался в очереди пятым, но после второй стрижки ему надоело слушать стрекот машинки, и он сказал майору - химику, собирающемуся занять кресло:

— Товарищ майор, сейчас сюда придет стричься генерал Загудин, — и показал на часы.

Потом быстро сбежал вниз по лестнице и пригласил начальника.

Медленно текли послеобеденные часы, не предвещая ничего необычного и неожиданного. Но неожиданность все же  произошла. Неслышно ступая, в кабинет генерала прошел полковник Сиваков и тотчас же раздался звонок вызова.

Берестов привычно открыл две двери кабинета и замер у входа.

Загудин поднялся из-за стола:

— Подойдите сюда. Приказом Командующего вам присвоено очередное воинское звание «старший лейтенант». Поздравляю, — он протянул новенькие погоны с тремя маленькими звездочками на каждом и пожал руку.

— Служу Советскому Союзу!

— Поздравляю, Вадим, — Сиваков пожал руку и тронул за плечо.

В приемной, куда они вышли вместе, полковник добавил:

— С тебя причитается! Быстро мы приказ соорудили?

— Я и не ожидал. Спасибо, Петр Иванович... А насчет «причитается» - это вы пошутили, конечно?

— Почему пошутил, вовсе нет. Если пригласишь - не откажусь, но только после работы.

Когда штаб опустел, а от третьего подъезда ушли «Чайка» и черные «Волги», в кабинете Сивакова за бутылкой коньяка сидели пятеро: сам хозяин кабинета, Золотов, Шемин, Чекан и новый старший лейтенант. Валера принес с собой подарок - погоны с вышитыми звездочками.

Поздравления не заняли больше получаса, и вскоре Берестов уже уезжал домой в новеньких погонах, чтобы в очередной раз удивить и обрадовать Юлю. Он ехал в метро и автобусах, не замечая тесноты, давки и истоптанных ног, в радостном настроении, и ему казалось, что все вокруг обращают внимание на его новое звание.

Дома Берестова ждал еще один сюрприз: в Серово приехала его мать, будучи в командировке на один из заводов города. Она посмотрела на новенькие звездочки и удовлетворенно произнесла:

— Молодец! Значит, заслужил.

За ужином Юля стала жаловаться, что теперь Вадим стал еще меньше бывать дома и это видно даже по первым дням работы. А что будет дальше, когда пойдут командировки. А с Людочкой надо помогать - и гулять, и купать, и в детский сад... Работа хорошая, соглашалась Юля, но пока, на первых порах, тяжеловато. И ездить далеко, и обедать где-то в столовой.

Мать внимательно слушала, задумчиво теребя скатерть, потом сказала:

— Везде военная служба, Юля. Ничего, все образуется. А пока, давайте я заберу Людочку с собой, до вашего отпуска. У нас рядом детский сад, там заведующая - моя знакомая. Пусть у нас внучка поживет! Как, вы не против?

Так и решили на семейном совете отправить дочь ненадолго к бабушке.

 

Ласточки с писком проносились над перроном Московского вокзала, вечернее солнце медленно ушло за крышу пакгаузов,  монотонный голос диктора объявил о прибытии очередного состава. До отхода поезда оставалось еще несколько минут и все вещи были давно загружены в купе.

Берестов стоял у вагона и слушал очередные задачи генерала, представляя себе, что через несколько дней, с этого же вокзала, предстоит отправлять дочь с матерью.

— Встретите в понедельник поезд - приезжает моя старшая дочь Анна с мужем и Мишанькой. Вам позвонят и скажут номер поезда, вагон... Отвезете их на дачу, и остаетесь на хозяйстве. Позванивайте им, что закажут - подвозите. – Загудин расстегнул серый пиджак. – Если они сами куда-то поедут, посылайте «Волгу»... Когда меня встречать - оперативный дежурный скажет. Все ясно?

— Так точно.

— Тогда, до свидания!

Генерал развернулся и ушел в вагон, а спустя минуту поезд бесшумно отошел от перрона, провожаемый десятками прощальных взмахов рук.

В «Волге» лежали продукты для Марьи Фаридовны, поэтому Берестов в этот вечер с чистой совестью поехал в Серово на машине, завернув по пути на дачу.

У подъезда, выходя из машины, он увидел Виталика, шагавшего из полка с полевой сумкой и в запыленных сапогах.

—  Здорово, Виталик! — окликнул Берестов.

— Вадим! Здравствуй! Как у тебя дела? — Баков потряс руку и увидел новенькие звездочки на погонах. – Ну, и чего ты молчал? Вот дела! Уже и «старшего» получил!

— Да только вчера присвоили, еще сам не успел привыкнуть.

— Поздравляю. А мы еще нескоро получим, на День танкиста.

— Время быстро пройдет, — успокоил Берестов.

— Да, красиво, — Баков отступил на шаг, потом приблизился и слегка ударил кулаком по плечу. – Молоток! Не подвел танкистов. Скажу Наташке - обрадуется.

— Так, может, Юля ей уже и сказала.

— Может. Ну, а когда звезды обмоем?

— Ты в воскресенье не в наряде?

— Нет.

— Вот и соберемся у нас дома.

Берестов взглянул на часы, и Виталик сразу понял этот жест.

— Ладно, решили. Спасибо, Вадим. Ты когда обычно выезжаешь?

— В половине седьмого - на остановке.

— Побежал я, до встречи.

Виталик быстро ушел в соседний серый ДОС, один из шести четырехэтажных коробок, стоявших рядом с шоссе.

Семья старшей дочери генерала оказалась веселой и дружелюбной. Аня, худая молодая женщина с внимательными глазами и добрым лицом, маленького роста, была больше похожа на отца, - неподдельной доброжелательностью и искренней любознательностью. Зять Загудина - Алексей Седов был высоким белокурым парнем спортивного телосложения с задорной улыбкой. По виду он был старше жены на пять - семь лет. Самый маленький - Михаил был трехлетним румяным карапузом с черными вьющимися волосами и хитрым взглядом.

По пути на дачу Аня живо интересовалась всем увиденным,  так как была в Ленинграде только второй раз, и Берестов рассказывал обо всем, что сам знал. А маршрут этот он уже успел освоить и знал, как минимум, две дороги до дачи, и все самые известные исторические памятники на пути.

Все-таки, редкие поездки в город во время службы в Серово позволили в общих чертах знать основные направления, проспекты, станции метро, мосты, чтобы не заблудиться и уверенно пересечь мегаполис от Выборгской стороны до всех вокзалов и до аэропорта.

— Вы надолго приехали? — Берестов повернул голову к Седовым, расположившимся на заднем сиденье.

— Я с Мишуткой побуду еще и после возвращения родителей, а Алексею через две недели уже надо быть на работе.

— Значит, успеете посмотреть город.

— Постараемся, — улыбнулась Аня. – Вот только туристов, смотрю, еще очень много, очереди будут в музеи.

— Это точно, — согласился Вадим. – Лучше зимой ходить, тишина в залах.

— Меня впервые в Питер родители привезли, на зимних каникулах,— заметил Алексей. – И где мы только не успели побывать! Здорово! И снежок был белый, и морозец, — он внезапно рассмеялся. – Ходили мы у одного старинного здания, а там была и экскурсия школьников. Ребята примерно моего возраста, класс седьмой - восьмой. И одна девчушка засмотрелась на лепные скульптуры, идет боком... Шаг, еще шаг... Вдруг говорит: «Ой! Извините, пожалуйста!». Она ступила на подставку фонарного столба в виде звериной лапы, а подумала, что наступила кому-то на ногу...

— Вот интересно, — хмыкнул водитель Черняев, переключаясь на пониженную передачу.

«Волга» поднималась на подъем, перед глазами выросли частные дома, в том числе, и один серый двухэтажный, стоящий особняком на отшибе.

Сколько раз Берестов не проезжал здесь, он ни разу не видел никаких признаков жизни возле этого хмурого строения, заросшего вокруг высоким бурьяном и огороженного наполовину развалившимся забором.  

— Здесь, в этом доме Распутина убили, — показал рукой Черняев. – Заговорщики какие-то.

— Да?! — удивилась Аня, провожая взглядом таинственный дом. – Наверное, страшно там по вечерам!

Берестов промолчал, скрывая улыбку, потому что знал: никакого отношения к Распутину дом не имеет. Однако не стал возражать водителю, которому тоже хотелось показать свои знания. Какая разница, может и был когда-то старец здесь, на горе.

Когда вещи выгрузили из машины, Аня спросила у Берестова:

— Вы никуда не торопитесь, Вадим? Нам бы еще с Алексеем в город съездить. Все равно вам ехать обратно, возьмете нас, хорошо?

— Конечно.

— Мишутка сейчас спать будет, бабушка за ним посмотрит. Мы быстро соберемся, подождите.

Берестов присел на скамейку и снял фуражку. Ветерок доносил запах цветов и яблок, щебетали воробьи. Из дома доносился детский плач - Мишутка не хотел засыпать.

На крыльцо вышел Алексей, одетый в другую рубашку и светлые брюки. В руках он держал небольшой «дипломат». Спустился вниз, присел на другой конец лавки и поинтересовался:

— Давно с тестем служите?

— Совсем мало.

— У меня и отец военный. А я пошел по гражданской стезе, вот в институте с Аней и познакомился.

— А что за институт?

— Институт отличный, физико-техническое училище имени Баумана.

— Значит, вы - инженер?

— Правильно, — кивнул Алексей. – Только с конструкторским уклоном, — он достал сигарету и чиркнул зажигалкой.

— Выходит, творческая профессия. Интересно, наверное?

— Конечно. Да и коллектив подобрался грамотный. Вы слышали о проекте «Союз - Аполлон»?

— Пишут, что в следующем году собираются совершить совместный полет наши космонавты с американскими.

— Вот над этой стыковкой мы сейчас и работаем.

— Никогда бы не подумал, что когда-нибудь с конструктором космической техники! — искренне удивился Берестов.

— Ну, это я вам могу сказать, а так... Молчаливая работа, — Алексей затянулся и стряхнул пепел в урну. – Когда из института выпускался, для начала только макет доверили... С виду, простое дело, а пришлось ночи не спать.

 — А что за макет, что-то связано с космическим аппаратом?

— Да, макет, загружаемый в головную часть ракеты. Несколько лет назад мы проводили испытания одного боевого изделия. Запускали его из средней полосы, а целью была точка на камчатском полигоне. И при приземлении получилось минимальное отклонение от цели, не больше сотни метров. Ну, это, сами понимаете, была обычная болванка, хотя яму сделала хорошую. Ученые верят только в закономерность, по одному пуску нельзя судить. Через месяц проводили запуск с другой точки, и изделие снова точно попало в расчетный квадрат. Когда доложили об этих испытаниях в Кремль, там один партийный работник выдвинул идею: «Давайте покажем американцам наши способности. Создадим макет и пошлем в нем подарки американским детям. Опустим на парашюте вблизи большого города и сообщим об этом по радио». И, действительно, стали работать над этим заданием. Но здесь уже была не болванка, надо было аккуратно опустить, — Алексей молча посмотрел на голубое небо.

— И что, получилось? Сделали макет?

— Сделали. Только, слава богу, не запустили. Приехал из Крыма Брежнев, все узнал и назвал эту идею сумасбродной. Говорят, что он приказал этого партийца держать подальше от ракет. Тут, видимо, вспомнился Карибский кризис, когда мир был у порога мировой войны.

— Сейчас уже дело интереснее, целый узел!

— Да, Вадим, но над этим делом много людей работает, сроки жесткие, скоро будет и проверка проекта на практике.

— Поэтому, значит, и отпуск такой короткий.

— Ничего, в следующем году отдохнем.

Аня тихо прикрыла дверь и спустилась вниз по скрипящей лестнице.

— Заждались? — спросила она, улыбаясь. – Сколько мы времени у вас отнимаем!

— Ничего, — Берестов поднялся со скамьи и направился к калитке.

Обратный путь в город уже пришелся на загруженные магистрали и многоголосье автомобильных гудков. А для того, чтобы вернуться после работы в Серово, надо было проделать еще один такой же путь в обратном направлении.

Телефонные звонки заливистыми трелями звенели в приемной еще несколько дней, пока, наконец, штаб не понял, что Загудин уехал в отпуск.

Можно было спокойно собраться с мыслями и раскрыть новый блокнот, в котором уже добрая половина листов была заполнена телефонными номерами. Некоторые абоненты занимали четыре строки разных номеров - от трехзначных до шестизначных. Отдельным столбиком, выделенным красным карандашом, были обозначены номера, которых насчитывалось всего около десяти, - номера телефонной сети Смольного. Красная книжечка абонентов этой АТС лежала на столе Загудина, и Берестов пролистал ее просто для знакомства, так как аппарата партийной связи в приемной не было. И только в отсутствие генерала он мог отвечать на звонки этого телефона, имеющего особенный тональный вызов, напоминающий частые призывные гудки трубы. Сообщения, услышанные из этой белой трубки, не отличались большим разнообразием: время, место, вопросы партийных активов, конференций, заседаний, тема и продолжительность выступления генерала - члена бюро городского комитета КПСС. Голос на другом конце провода привычно диктовал все необходимое, а в конце непременно спрашивал о настроении и желал всяческих успехов.

Берестов раскрыл блокнот с конца и просмотрел записи с поручениями своего начальника. Набралось их достаточно: половина приходилась на штаб, вторая половина на город, недалеко от центра. Все, что касалось поездок, Берестов решил отложить на утро, и, выждав некоторое время в приемной возможных звонков с дачи, ушел в длинные коридоры штаба.

На обратном пути, уже за час до окончания рабочего дня, Берестов постучал в дверь к Сивакову, собираясь расспросить о структурах штаба в других районах города и, войдя, увидел, что Секретарь не один. За столом для совещаний сидел незнакомый полковник, перед которым лежала тетрадь и авторучка. Он поднял голову на вошедшего и скользнул равнодушным взглядом серых прищуренных глаз. Его тонкие губы были сжаты в узкую бесцветную полоску, на лице выделялись густые черные брови.

Берестов почувствовал себя неловко и собирался покинуть кабинет, справедливо полагая, что он здесь лишний для разговора двух полковников, но Сиваков воскликнул:

— Наконец-то, Вадим! Я тебе звонил уже несколько раз. И где ты ходишь? Посиди, мы уже заканчиваем.

Полковник закрыл свою тетрадь и надел колпачок на чернильную авторучку. Затем подошел к окну и повернулся спиной к столу, заложив руки за спину. При абсолютном молчании он несколько раз переступил с пяток на носки и обратно, прокашлялся и развернулся к Сивакову:

— Я думаю, все мы решили, Петр Иванович?

— Конечно, решили.

— И все будет своевременно?

— Не сомневайтесь, я все записал.

— Хорошо, я приеду через неделю. Спасибо.

Полковник надел фуражку и с таким же суровым лицом пожал руки Сивакову и Берестову.

— Ну, до свидания, поеду.

— Счастливого вам пути, Николай Борисович! — ответил Петр Иванович и посмотрел на закрывающуюся дверь.

Вернулся к столу, пролистал какие-то записи и, открыв сейф, резко забросил исписанные листы на нижнюю полку.

— Как это кстати ты вошел, — усмехнулся Сиваков.  – Мне эта беседа уже вот где стоит, — он провел ладонью по горлу и постучал пальцами по столу. – Целый час! И все о своем деле... Свое - оно, конечно, поближе к душе. Знаешь, кто это? Да, откуда тебе знать! Это гость из Москвы, порученец Министра обороны полковник Гирин. И знаешь, на что он в окно смотрел?

— Нет, Петр Иванович, — Берестов пожал плечами в недоумении. – Тут, во дворе много чего интересного, — он шагнул к подоконнику.  

Обыкновенный каменный колодец, каких в старой части города, были сотни, жил своей обычной жизнью, и ничего особенного Берестов за окном не обнаружил. Двор пересекали люди в военной форме и штатском, хлопали и скрипели двери нескольких подъездов с гулким эхом, уносящимся ввысь. У входа в подвальное помещение, где размещалась какая-то мастерская, курили два офицера - связиста. Из типографии вышел рабочий, вытер фартуком лицо и направился в складское помещение. Возле магазина военторга две женщины что-то оживленно обсуждали и качали головами с удивленными лицами.

— А смотрел он, Вадим, на магазин. Вот так-то! Дело в том, что у Гирина сын женится и решил он молодым свадьбу в Ленинграде сыграть. Не потому, что кто-то из молодоженов здесь живет, они оба - москвичи, а для того, чтобы облегчить себе задачу, а загрузить нас, – Сиваков кивнул на сейф. – Три листа с перечнем продуктов, помещение, машины. Короче, Швилиху - удар по ребрам. Да и не ему одному: Вьюгину, Брагину... Может, еще и администраторов придется подключать... Думаешь, что впервые такие вводные мне приходится решать?

Монолог полковника трижды прерывали телефонные звонки, во время которых Берестов старался осмыслить и переварить услышанное. Несомненным было одно: задачка непростая, иначе не стал бы Сиваков столько о ней говорить. Прозвучавшие фамилии уже были знакомы, и адъютант понимал в общих чертах основные грани предстоящих дел, предполагая, что и ему чем-то придется заниматься.

Полковник Швилих - начальник военторга, подполковник Вьюгин - комендант штаба округа, подполковник Брагин - начальник Дома офицеров...

Сиваков положил телефонную трубку, на секунду призадумался, вспоминая нить разговора, и собирался продолжить, снова показывая указательным пальцем в направлении сейфа, но в этот миг дверь отворилась, и в кабинет вошел Командующий.

Генерал-полковник Груздев был подтянутым генералом высокого роста, с черными вьющимися волосами с сединой. Взгляд внимательных глаз остановился на Берестове, но тот не растерялся и представился четким голосом.

— Помню, подписывал на вас приказ, — Командующий пожал руку. – Как работается?

— Хорошо, товарищ Командующий.

— Ладно, осваивайтесь. С квартирой решали?

— Пока нет.

— Приедет Загудин, решим, — Командующий повернулся к Сивакову. – Петр Иванович, с Гириным все согласовали?

— Да, все понятно.

— На вашем контроле. Сами понимаете.

— Понимаю, товарищ Командующий.

Груздев посмотрел на кипу красных папок, лежащую на столе, и добавил:

— Но это не главное, Совет готовьте - Романцев должен приехать. Завтра доложите о подготовке. Вижу, что дела идут, — он кивнул на стол. – Но мне надо все знать конкретно.

Дверь закрылась и Сиваков некоторое время слушал удаляющиеся шаги и скрип паркета, потом взглянул на часы и сказал:

— Командующий уехал домой. Ты сильно не торопишься?

— Нет.

— Тогда, пойдем!

Сиваков запер кабинет и повел Берестова в приемную. Здесь он кивнул Золотову: «Мы - в кабинет, Максим» и открыл двойные двери: «Заходи, Вадим!».

Шторы были наполовину закрыты, и в мягком полумраке Берестов увидел убранство помещения, которое по размерам было больше кабинета Загудина. Отличие состояло в том, что у Командующего одну из стен полностью занимала карта, закрытая черной шторой. В двух книжных шкафах все полки были полностью заставлены книгами, а за темно-красной шторой скрывалась дверь в комнату отдыха, не уступающую по размерам кабинету.

Но самое интересное находилось за высокой белой дверью с бронзовыми ручками. Там, во всем своем великолепии, сохранившийся в первозданной красоте, сиял огромный зал.  

       Сиваков щелкнул выключателем и огни огромной хрустальной люстры еще больше усилили эффект величественности и красоты.

— Это зал Военного Совета, — пояснил полковник. – Такой же, каким он был и раньше, с небольшими изменениями.

Длинный стол под красным сукном тянулся от одной до другой двери во всю длину зала. Третья дверь - у стены, вела, видимо, в комнату отдыха. Справа - четыре окна с белыми шторами, выходящие на Дворцовую площадь, слева - красивый старинный камин с небольшой мраморной скульптурой Ленина в полный рост. С двух сторон от камина - одинакового размера портреты в золоченых рамах: Суворова и Кутузова. Над  входной дверью висели портреты Маркса, Энгельса и Ленина, над противоположной  дверью - Брежнева и Подгорного.

К той дальней двери и повел полковник Берестова. За дверью была небольшая площадка, мраморные ступени вели вниз - к закрытым дверям подъезда, и вверх - к кабинету начальника штаба округа.

— Ну, как? — спросил Сиваков.

— Здорово, как в Эрмитаже! — восхищенно произнес Берестов.

— Да, здесь достаточно интересных мест, — согласился полковник. – Там, где сейчас начальник штаба, и раньше находился начальник Генерального Штаба России. И, когда он принимал посетителей, имелась любопытная особенность. Не всегда чиновнику, по разным причинам, можно было посещать этого сановника, и тайные встречи в те времена происходили очень часто. Приходили по предварительной договоренности и информаторы, и дипломаты, и простые с виду иностранные моряки. Вот для этого служил, в основном, второй подъезд. А охранялся он особенно. И никто вдоль штаба не мог просто так ходить. Я вижу, понравилось тебе здесь?

— Конечно, Петр Иванович.

— Выбери время, посмотри библиотеку.

— Я заходил туда, купол оригинальный.

— Построено на совесть. Мы этот купол два раза в год чистим, чтобы свет лучше проникал. Но это не все. Попроси библиотекарей пустить тебя к стеллажам. Вообще, если ты обратил внимание, они выдают книги по заявкам, и, кроме них, по залу никто не ходит. Но тебя пустят, пройдешь.

— Там старинные книги?

— Сам увидишь, в двух словах тут не скажешь... Ладно, домой пора. Следующую экскурсию с тобой Валерий Чекан проведет. Познакомились уже?

— Да.

— Ну, вот. Я ему расскажу, что тебе показать. Экскурсия будет не только для истории, но и для службы. Но это будет нескоро. Потому, что не просто, как кажется на первый взгляд, согласовать вам два свободных часа, — Сиваков кинул взгляд на старинные, сверкающие перламутром и позолотой, часы на камине.

— Точно идут, Шварцман свое дело знает.

Проходя к выходу, Берестов выглянул через окно на Дворцовую площадь. Несмотря на вечер, у Зимнего еще стояли экскурсионные автобусы. Несколько молодых пар фотографировались у колонны, двое старичков крошили хлебный мякиш голубям. Искрили дугами трамваи, уходя на Дворцовый мост, и эти отблески отражались в окнах Главного Штаба. Гул автомобилей то нарастал, то стихал, споткнувшись о красный свет светофора.